Охотники за сокровищами

А мы были его командой. Мы тоже были – охотники за сокровищами!

Родители сами обучали нас школьным предметам и заодно учили выживать в реальном мире – без айподов, айфонов, айпадов и доставки пиццы. Ровесников, которые ходили в школу, мы обогнали минимум на два класса.

(Ну, может, к Тугодуму Томми это не относится. Ему семнадцать, он очень озабочен своей внешностью и, наверное, сейчас знает столько же, сколько его ровесники.)

Я никогда не был в торговом центре.

Бек ни разу не делала маникюр и педикюр.

Томми не переступал порог тренажерного зала, но мышцы у него были ого-го.

А Шторм освоила наш бортовой компьютер и теперь способна перегуглить Гугл, потому что помнит наизусть все страницы, которые ей случалось открывать в Интернете.

Ну да – с тех самых пор, как нам с Бек исполнилось три, мы все жили и учились на нашем замечательном паруснике в двадцать метров длиной. Мы учились готовить, брали уроки карате (у папы черный пояс) и тренировались прокладывать курс по звездам.

Вместе с «Потеряшкой» мы видели столько портов и стран, что все и не упомнишь. (Хотя Шторм, наверное, их запомнила – я же говорил, она помнит все, даже пятна от еды у вас на плаще.)

Прошло девять лет. Для нас с Бек совершенно в порядке вещей расшифровать карту, на которой помечены сокровища, нырнуть вместе с папой на морское дно и помочь ему поднять бесценные викинговские щиты с корабля одиннадцатого века, который затонул в датском проливе Скулделев, потому что музей в Осло готов неплохо заплатить, чтобы заполучить эти самые щиты.

Вот бейсбол на заднем дворе для нас совсем не в порядке вещей. Во-первых, трава щекочется. Во-вторых, если играть в бейсбол на корабле, мяч тонет.

Как папа утонул.

Да. До Кипра и до этого Идеального Шторма жизнь на нашей «Потеряшке» была чудесная.

Жаль только, что она вот-вот кончится – корабль пойдет на дно, и мы утонем вместе с ним.

Правда, как справедливо заметила Шторм, может быть, нас съедят акулы.

Глава 2

Думаю, что прозвище Тугодум родители дали моему брату Томми за то, что чаще всего на лице у него написано полное непонимание происходящего.

За исключением тех случаев, когда он ведет яхту.

За штурвалом Томми напоминает лазер: вся мощь в одну точку.

Тянулось время. Истаяли в солнечном небе последние облачка. Томми стоял в рубке, поглядывал на компас и карту и словно бы не замечал палящей жары. А жара была страшенная. Палуба так разогрелась, что ноги у меня шкварчали, будто сосиски на гриле.

– Мы совсем заблудились? – спросил я.

– Сто пудов. – Томми шевельнул штурвалом и взял чуть левее.

– А куда ты держишь курс?

– Никуда. Просто иду по течению.

– По какому течению?

– По экваториальному. Каймановы острова как раз у него на пути.

– Так мы что, дрейфуем?

– Ну да. GPS накрылся. Не понравилось бултыхаться в соленой воде.

К нам подошла Бек. Очки свои она так и не сняла.

– Мы до сих пор течем, – доложила она. – И здорово течем.

Томми кивнул. Он всегда такой расслабленный, хоть тонну плохих новостей ему выложи.

– Не волнуйся. Я подаю горючее только на генераторы, ну, чтобы зарядить трюмные помпы.

Подошла Шторм и осталась стоять на палубе у рубки. Она ела бисквит с начинкой – нашла, должно быть, на камбузе, в воде. Обертка не подкачала, и бисквит совсем не подмок.

– Надо устроить похороны, – сказала она.

У Томми на лице появилось фирменное туго-думное выражение.

– GPS, что ли, хоронить? – спросил он.

– Нет. Папу. И маму.

– Они не умерли, – сказал я.

– Неизвестно еще – вдруг умерли, – заметила Бек.

– Все равно, если неизвестно, хоронить нельзя. Когда неизвестно, положено ждать.

– Чего ждать-то?

– Ну, не знаю. Может, пока будет труп? Тогда уже можно хоронить.

Шторм покачала головой:

– Это вряд ли. Акулы.

И для пущей убедительности звучно откусила от бисквита.

Тогда мы решили устроить похороны в море.

Бек нашла папину любимую яхтенную фуражку – старую, изношенную, всю в пятнах пота, с двумя золотыми якорьками и золотым спасательным кругом между ними. Это была капитанская фуражка. Папа так часто ее носил, что от солнца и соленой воды золото повыцвело и якоря стали просто желтыми.

Эту фуражку подарила папе мама, когда он впервые отправился искать сокровища на собственном судне.

Мы по очереди брали фуражку в руки и вспоминали папу и маму.

Первой вспоминала Бек, самая младшая (я старше ее на две минуты).

– Спасибо вам за самые чудесные дни рождения на свете, – сказала она. – И особенно – за ту прекрасную, замечательную пиратскую голову из кокоса, которую вы мне подарили на Гавайях.

Я улыбнулся. В день рождения мама с папой всегда везли нас с Бек в ближайший порт, и там мы выбирали себе самые классные подарки на день рождения. Я больше всего любил самурайский меч, который мне купили в Гонконге. А вместо торта с мороженым мы всегда ели какие-нибудь экзотические сладости из тех, что больше всего любили местные жители. Иногда эти сладости продавали горящими, так что мы задували их вместо свечек.

Наступила моя очередь.