Охотница и чудовище

Я хитро улыбнулся, отмечая свое превосходство. Да, ты человек, индиго, но почти смертный. Зато я могу то, чего тебе не дано. Я чувствовал, как проходило исцеление. Энергия рирра подавала сигналы. Вроде бы отдал, поделился, выпустил, но все-таки чувствовал ее неподалеку. Так работала наша особенная магия. Когда энергия растворится полностью, напитает раненые тела силой, я совсем перестану ощущать ее. Интуиция подсказывала - это уже скоро. Значит, пострадавшие очнутся с минуты на минуту. Гораздо раньше, чем я предсказывал.

Я картинно повернул голову - в дверях показалась растрепанная Чернобровая. На голове - каштановое птичье гнездо, в глазах - полное непонимание ситуации, на лице - лихорадочный румянец. Я прошелся по ауре Магнолии. Все отлично. Рана заживает, энергетика полностью восстановилась, гораздо быстрее, чем я рассчитывал. Чернобровая взяла себе стул с высокой спиной, села и попросила Макса, не Еслену.

- Положи мне чего-нибудь куснуть и побольше. А еще, пожалуйста, кофе.

Танцовщик послушно встал из-за стола, положил мою стряпню в тарелку, нарезал тонкими ломтиками батон и поставил все перед Чернобровой. Она посмотрела на меня, на Макса, хитро прищурилась и сообщила - не спрашивала, констатировала факт.

- Готовил тут явно Мейзамир.

Танцовщик как стоял, так и сел в кресло. Даже не сел - рухнул как подкошенный. Пока Макс сверлил Магнолию огненным взглядом, Еслена налила ей кружку кофе, вместо ошарашенного балетного.

- Ну а чего? - оторвалась от еды Чернобровая. - Блюдо явно не из твоего репертуара.

Макс хмыкнул и немного успокоился. Ну да, испугался, что я готовлю вкуснее. Он ведь Еслену годами прикармливал, терпеливо кружил вокруг да около, но подступиться ближе не смел. А тут я, такой быстрый и наглый.

- Уфф… Давненько не чувствовал себя таким разбитым. Как будто попал под три бульдозера разом, - мулат показался в дверях комнаты. Прихрамывая взял себе еще один стул и разместился за большим, круглым столом. Мое присутствие его не смутило. Чернобровую, очевидно, тоже. Макс остался в глухом одиночестве. Переваривать грубое вторжение в команду, вмешательство в его с Есленой отношения. Хотя, какие там у них отношения? Взгляды украдкой, мысли в подушку? Он ведь ни разу ей не признавался. Я - раскрыл Еслене все карты. Он не говорил ей о том, что испытывает. Я признался ей как на духу. Несколько шахов как в шахматной партии, а вот сейчас самое время для мата.

- Забудьте все, что вы про нас читали. Все, что писали древние индиго. Я расскажу всю правду про параллельных чудовищ. Безопасных, хищных и самых страшных, - сказал я спокойно, без вида эксперта. Макс дернулся, залпом допил черный кофе и налил еще чашку этой жуткой горечи. От одного ее запаха у меня во рту словно желчь растекалась. Еслена взглянула, одарила полуулыбкой, чуть повела хрупким плечом - и я опять забыл о горечи, о кофе, и даже о том - что собирался поведать.

С огромным трудом я взял себя в руки, переключился на важную тему разговора - ту, что могла спасти охотников. Должна была спасти от смерти Еслену.

- В нашем мире видов немало. Но думаю, вам стоит сосредоточиться на хищниках. Про остальные могу рассказать, не жалко. Но время утекает сквозь пальцы. Те, кого вы ищете, набирают мощь. С каждой минутой победить их будет все сложнее и сложнее.

- Не пугай! Мы и не таких истребляли! - очень жестко произнес Макс, уперся в меня взглядом с прищуром - намекал, подзуживал, почти вызывал на бой. Да не переживай ты так. Я и сам не против сразиться как мужчина с мужчиной. Словно два клинка, что сходятся над головами рыцарей. Кто кого - кто сломается, а кто уцелеет. Но не сейчас - не время и не место. Вначале нам понадобятся все наши силы. Будем надеяться, Пель тоже приведет войско. Схватка будет ужасной, кровавой. Отвратительной. Возможно после и бой между нами уже не потребуется. Я спасу Еслену, чего бы это ни стоило. Думаю, танцовщик чувствует также. Кто знает - может мы оба не выживем, или выкарабкается лишь один, оставив другому простор для деятельности.

Смерти я не страшился вовсе. Но мысль, что не познаю любви Еслены, ее настоящей, подаренной от сердца ласки, ее страсти, направленной на меня одного, породила очередную бурю эмоций. Горечь и боль заполнили до отказа, сердце ошалело забилось, где-то в животе поселился могильный холод. Я сглотнул и постарался продолжить монолог: