Охотница за скальпами. Смертельные враги

– Странное дело. Смерти я не боюсь, хотя на рожон и не лезу. Бывал я в переделках столько раз, что и не счесть. И, по совести, никогда до сих пор нe испытывал я того, что испытываю теперь…

– Зубы болят, что ли?

– А ну вас, Тернер! Убей меня Бог, мне не до шуток! Вот спать лег и во сне видел, будто проклятая Миннегага мой скальп сдирает. Так ясно увидел я эту картину, что даже и сейчас как будто чувствую боль в том месте, где надрезал кожу нож индейской гадюки. Нет, будь я проклят, старый дурак! Нужно же было мне соблазниться принять предложение этого полоумного англичанина и забраться в эти места, куда мне и носа показывать не следовало, по крайней мере покуда жива Миннегага.

– Будет вам, Джон! Ваш скальп еще держится на вашей голове. Что же вы заранее его оплакиваете? – прикрикнул на приятеля Бэд Тернер. – Лучше посмотрим, что поделывает наш почтенный толстокожий домовладелец.

Все четверо принялись наблюдать сквозь люк, какое впечатление произвел грохот ружейного выстрела на свирепого «домовладельца», то есть на медведя.

– Старый Джонатан проснулся, – шепнул Гарри.

– Принюхивается. Что-то чует, – добавил Джордж.

– Ребята! Вы помоложе меня, побыстрее. Ну-ка, спуститесь к мистеру Гризли и вежливенько расспросите его, что именно он предполагает делать и как отнесется к визиту индейцев? – пошутил неисправимый Тернер.

Дружный смех всех четырех огласил воздух странного жилища в дупле лесного гиганта. Но сквозь смех прорывались невольно тревожные нотки: опасность, угрожавшая этим людям, была слишком велика, и каждый из них очень хорошо понимал это. Они предпочли бы, уж если на то пошло, скрываться от преследования индейцев в степном просторе, мчатся по прерии на борзых конях, а не сидеть в темном дупле и не быть осужденными пассивно ожидать появления врагов.

– А что мы будем делать, – осведомился Гарри, – если индейцы, несмотря на присутствие внизу гризли, все же откроют наше убежище?

– Не знаю, что будешь делать ты, парень. А я возьму свое ружье и попробую, не разучился ли я стрелять, – сказал шериф.

– Самое главное, нам бы время протянуть, – отозвался Джордж. – Вот мы все толкуем о генерале Честере. Все говорим, что его лагерь далеко. А мне так кажется: да неужто Честер будет себе сидеть в лагере, словно мы в дупле, и ожидать, покуда индейцы придут к нему на обед?

– Браво, парень! – воскликнул Джон. – Ты не так глуп, как это кажется! В твоей голове есть-таки кое-что… В самом деле, если только Честер узнал о начале восстания, вероятнее всего, он попытается разогнать индейцев раньше, чем их силы соединятся. А тогда ему не миновать этих мест. Подождем, увидим, что будет. Но смотрите, что выделывает гризли! Право, он может подать в суд жалобу на то, что нарушено его священное право собственности и посторонние субъекты вторгаются в пределы его жилища, хотя он и протестует весьма настойчиво.

В самом деле, явно почуявший приближение индейцев медведь свирепо зарычал, поднялся на дыбы, потом опустился и застыл в выжидательной позе, оскалив зубы и устремив пылающий взор на вход, к которому приближались враги.

Потом, видимо, поддаваясь овладевшему им гневу, медведь стал раскачиваться преуморительно на одном месте, причем его уши нервно ворочались, а шерсть встала дыбом.

«Старый Джонатан», не привыкший отступать перед опасностью, явно готовился к смертному бою, собираясь наказать дерзких двуногих пигмеев, которые осмелились приблизиться к его жилищу.

– Представление начинается! – предупредил товарищей наблюдавший за каждым движением медведя Бэд Тернер. – Теперь в теле нашего серого приятеля сидит добрая сотня чертей. А скоро там наберется их целая тысяча, и тогда он сам обратится в дьявола.

– Нам это только на руку, – отозвался Джон. – Если бы oн мог передушить, как мышей, всех краснокожих, я бы ему только спасибо сказал. Но на это надеяться трудно. Надо отдать должное индейцам: они тоже мало чем любому дьяволу уступят. Но смотрите: гризли таки собирается покинуть свою берлогу.