Охоться на меня, дорогая (ЛП)

Я напрягаюсь, мои инстинкты призывают меня сопротивляться, но небольшая часть меня сомневается в глубине моих собственных желаний. Я борюсь с мыслями, которые мелькают у меня в голове, с теми, которые говорят мне сдаться.

Голос фигуры, теперь уже просто шепот, снова достигает моих ушей.

— Не бойся того, чего ты действительно хочешь, Малышка. Прими темноту. Сдавайся.

Эти слова разжигают во мне опасное любопытство, смешивающееся со страхом, который все еще сохраняется. Это дразнящая прогулка по краю запретной территории.

Я настолько захвачена собственными мыслями и эмоциями, что едва замечаю, когда пальцы в перчатках расстегивают пуговицу моих брюк. Пальцы скользят в отверстие, мимо моего нижнего белья и прямо туда, где, я уже знаю, у теку для них.

Я ахаю, прикосновение электризует. Пальцы фигуры движутся с нарочитой медлительностью, дразня и исследуя, раздвигая границы моего сопротивления.

Я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание, цепляться за последние остатки неповиновения. Каждая клеточка моего существа кричит мне сопротивляться, вырваться из этой ситуации. Но тихий голос внутри меня, голос, который я так долго подавляла, шепчет о капитуляции.

Когда их прикосновения усиливаются, описывая круги и оказывая сводящее с ума давление, мое тело реагирует против моей воли. Волны удовольствия прокатываются по мне, смешиваясь со страхом, который все еще сохраняется.

Голос фигуры, теперь хриплый шепот, снова достигает моего уха.

— Почувствуй это, Малышка. Прими желания, которые кипят под поверхностью. Отпусти свои запреты.

Мой разум кружится, разрываясь между необходимостью бороться и ошеломляющими ощущениями, которые пульсируют по моему телу. В этот момент уязвимости я сталкиваюсь с той частью себя, которую долгое время отрицала, со скрытой тягой к запретному.

И все же, когда мое тело реагирует, мой разум спешит найти выход, восстановить контроль. Я отказываюсь уступать им, становиться их пешкой.

Собрав все свои силы, я заставляю слова преодолеть смятение внутри меня.

— Я не буду рабом твоей тьмы. Я не потеряю себя.

Пальцы фигуры замирают, давление ослабевает, и низкий смешок разносится по комнате.

— Ты сопротивляешься с таким пылом, Малышка. Но в глубине души ты жаждешь освобождения, которое может принести только капитуляция.

Взрыв неповиновения захлестывает меня, подпитываемый осознанием того, что моя сила заключается в сопротивлении их извращенному очарованию. Я собираю свою решимость, направляя ее в тихую, но яростную решимость.

— Нет, — говорю я, мой голос тверд и непоколебим. — Я не позволю тебе развратить меня. Я не буду определяться твоими извращенными желаниями. Я сильнее, чем ты думаешь.

Их смех эхом разносится по комнате, но фигура убирает руку в перчатке из моих штанов.

— Ты научишься, Малышка. Со временем ты будешь умолять об освобождении.

Фигура поднимает руку и смотрит, как она поворачивается на свету, чтобы показать влагу, покрывающую его пальцы в перчатках, исходящую от меня. Они подносят их к лицу и другой рукой сдвигают маску, чтобы можно было просунуть под нее пальцы, но по-прежнему не дают мне никаких подробностей о лице под маской.

Я слышу, как он высасывают остатки меня со своих пальцев и стонет.

Пальцы появляются снова только для того, чтобы вернуться к моему горлу, когда он снова подходят ближе, отталкивая меня к фигуре позади меня.

— Ты такая вкусная, Малышка. Я не могу дождаться, чтобы проглотить тебя.

Перед лицом их угроз я нахожу утешение в знании того, что истинная сила заключается в сопротивлении, в способности придерживаться своих ценностей перед лицом невзгод. Я не позволю им сломать меня.

Когда я смотрю в напряженные черные глаза фигуры, мой страх тает, сменяясь силой моей решимости.

Фигура наклоняется ближе, их голос сочится угрозой.

— Ты можешь думать, что ты сильная, но тьма внутри тебя неоспорима. И мы будем там, чтобы принять её, когда придет время.

Рычание срывается с моих губ, инстинктивный ответ на их насмешливые слова. Звук удивляет даже меня, грубое проявление неповиновения, которое эхом отражается от разрушающихся стен.

Хватка фигуры на моем горле усиливается, его пальцы впиваются в мою кожу. Он наклоняются еще ближе, его глаза встречаются с моими.

— Ах, огонь в тебе, Малышка, — говорит он, в его голосе слышится смесь веселья и предвкушения. — Это просто заставляет меня хотеть трахнуть тебя еще больше. Обхватить рукой эту прелестную шейку и сжимать до тех пор, пока ты не перестанешь чувствовать ничего, кроме моего члена, пока не потеряешь сознание.

Пока я вишу там, мой взгляд непоколебим и я полна решимости скрыть эффект, который оказывают на меня эти слова, я встречаюсь глазами с фигурами. Я отказываюсь отступать, зная, что во мне есть сила преодолеть их извращенные игры.

Они просто смеются в ответ.

— На самом деле мы пришли сюда только с намерением представиться, — говорит фигура, задумчиво наклоняя голову.

— Я — Тру, — раздается голос фигуры позади меня.