Охотский рейд комкора Вострецова

— Отряд комбрига Б. А. Погребова, — спокойно говорил он, поглядывая на свою карту, — пойдет берегом моря и захватит лодки на реке Кухтуй, чтобы не дать врагу возможности бежать к Яныгину или в тайгу. Одновременно бойцы Погребова атакуют офицерские дома, расположенные у самой реки. Комбат С. П. Кузнецов незаметно обойдет Охотск и отрежет белогвардейцам путь в горы. Лично я с группой бойцов попытаемся внезапно захватить штаб генерала Ракитина и заставить капитулировать его людей. Группа бойцов во главе с Безродным, как и договаривались ранее, остается на пароходах для их охраны и охраны нашего тыла. Такая же задача возлагается на экипажи кораблей во главе с комиссаром Богдановым.

Первым отправился на выполнение боевого задания отряд комбрига Б. А. Погребова, путь которого надежно укрывал от глаз врага козырек наледи, тянувшийся вдоль берега моря. На мокрой гальке то тут, то там были разбросаны большие ледяные глыбы, которые медленно таяли под июньским солнцем. У ног бойцов большими накатами билось море. Впереди шел высокий, широкоплечий комбриг, рядом уверенно шагал камчадал-проводник Петр Михайлович Сивков, превосходно знавший каждую тропинку, каждый перевал.

Вострецов повел свой отряд прямо на Охотск, мимо островерхой сопки Орел, у подножия которой был пойман белогвардейский унтер, согласившийся стать проводником красноармейского отряда. Спасая свою жизнь, пепеляевец старался изо всех сил. Он повел отряд скрытой и прямой тропинкой, проходившей по низкорослым зарослям кедрового стланика. Времени у Вострецова было очень мало, так как он решил войти в Охотск именно на рассвете, чтобы застать белогвардейцев спящими. Поэтому, оставив в пути шинели и другие тяжелые вещи, бойцы шли налегке с винтовками и патронташами. Шли они очень быстро, с ходу преодолевая горные речушки, мокрые болота, крутые склоны сопок — типичное северное бездорожье. Иногда шли местами, где не было даже пешеходных троп. В многочисленных лощинах и распадках пробирались по колено в снегу. Там, где местность была тверже и поровнее, походный шаг постепенно переходил в бег. Впереди, конечно же, всегда находился С. С. Вострецов. Едва поспевали за ним бойцы 7-й образцовой роты. Умение преодолевать любые трудности воспитали в них ротный командир Алексей Ширманов и активный участник Гражданской войны на Дальнем Востоке политрук Михаил Емельянович Панченко. Вострецов, успевший полюбить красноармейцев 7-й роты, давал им самые ответственные задания, потому что верил им, как самому себе.

В результате «марафонского бега с препятствиями», как острили красноармейцы, к Охотску подошли только 150 красноармейцев: дорога была каждая минута, ждать отставших было некогда. Охотск возник неожиданно. Вострецов поднес к глазам бинокль. На узкой полоске галечниковой отмели, между берегом реки Кухтуй и морем, стояло сотни полторы почерневших от частой непогоды деревянных строений, крытых досками и лиственничной корой: амбары, коптильни, бани, подслеповатые, вросшие в землю избы. Серый, невеселый, без единого деревца, без всяческой зелени поселок. Над серой рябью избушек возвышалось несколько строений иного вида — понарядней и побогаче. По левую руку, у маленькой площади, красивая церковь с зеленой крышей и куполами. Рядом с ней — красная крыша небольшой приходской школы. Прямо перед церковью, в окружении поблескивающих гофрированным цинком складов, три купеческих особняка и лавка с балконом. Два крайних дома, по рассказу пленного унтера, были заняты под белогвардейские казармы, а в третьем кирпичном, с белыми резными наличниками и парадным крыльцом здании располагался штаб.

Стояла чудесная белая ночь, на редкость теплая, безветренная. На голубом небе кое-где плыли белые шапки облаков. Обычно в июне в Охотске часто идут дожди, но сегодня купеческий городок встречал своих освободителей отличной погодой.

Много хорошего, а еще больше плохого видел Охотск за три столетия со дня своего основания. И особенно в последние годы. Вот уже пять лет шли на Охотском побережье непрерывные бои. Городок три раза переходил из рук в руки в годы Гражданской войны. Особенно сильно пострадал он во время «правления» пепеляевского капитана Михайловского, ставшего военным и гражданским начальником уезда. Пепеляев не только не сдерживал, а поощрял наглый грабеж населения. Потерпев неудачу в Якутии, он пишет Михайловскому следующее послание: