Охраняемое сердце (ЛП)

Я протянула ему еще одну бутылку, и он вылил воду себе на голову. Рубашка стала прозрачной, и, хотя бронежилет скрывал его грудь, я притворилась, что вижу широкие пласты мышц.

— Почему ты отменил концерт?

Кассиан провел рукой по волосам.

— Это было небезопасно.

— Скажи настоящую причину.

— Безопасность.

Я села прямо, пригладила волосы и перекинула через плечо.

— Ты не станешь следующим завоеванием Квентина, — повторила я его слова. — Что это значит?

— Я намерен защитить тебя, даже от самой себя.

— Кью представляет для меня опасность?

— Я ему не доверяю. Он больше заботится о том, чтобы трахнуть тебя, чем о том, чтобы защитить.

Мои щеки горели жарче, чем солнце. Зачем так грубить?

— Ты не выбираешь выражения.

— Нет.

— Окей, — я вздохнула, расстроенная этим разговором. — Он мне нравится. Он потрясающий парень, и он заставляет меня смеяться.

— А что еще он делает?

Под его рычанием скрывалась скрытая горечь. Упоминание о другом охраннике заставило его нахмуриться. Неужели он ревнует? Я спрятала улыбку.

— Мы часто переписываемся. Иногда разговариваем.

Кассиану это не понравилось. Его густые брови нахмурились, а затем он наклонился ближе, задев мои ноги.

— О чем же?

Он был таким угрюмым.

— О всяком.

— Расскажи.

— Даже не знаю. У нас много общего, и с ним приятно общаться.

Кассиан издал какой-то звук через нос.

— Почему такая девушка, как ты, общается с телохранителем? Разве у тебя нет друзей?

— С тех пор как я живу у отца, я изолирована. Мои друзья не понимают. Они погружены в свою школьную драму. Может быть, мы будем тусоваться через несколько лет.

— Сомневаюсь, — сказал он. — Твой мир изменится, а их — останется прежним. Ты больше никогда не будешь никому не известной девушкой. Тебе нельзя напиваться на вечеринках или в клубе без того, чтобы об этом написал репортер. То, что ты сделаешь и скажешь, будет использовано против твоего отца. Журналист подойдет к любому, кто с тобой встречался, и будет допрашивать.

— В смысле?

— Рейн… — простонал он. — Они будут расспрашивать твоих друзей об историях, которые унизят твоего отца. Алкоголь и наркотики. Извращенный секс.

Об этом я как-то не подумала.

— Тогда, наверное, мне следует удалить свою порнушку.

— Да.

Господи Боже. Неужели он думает, что я серьезно?

— На такие жертвы я не хочу идти.

Поза Кассиана расслабилась. Он пригладил потные волосы и одернул рубашку.

— Расскажи мне что-нибудь личное.

— Зачем?

— Ты только и делаешь, что ворчишь, а это уже надоело, — я взглянула на его руку, лежащую на коленях. — Откуда эти шрамы?

Его губы сжались в тонкую линию.

— Серьезно?

— Я спрашиваю не потому, что мне любопытно.

— Да, конечно.

— Очевидно, что ты скрываешь свою боль. Может быть, ты почувствуешь себя лучше, если заговоришь.

— Скрываю боль, — повторил он, смеясь. — Я в порядке, спасибо.

— О, Кассиан. Насмешки — это защитный механизм.

— Тебе нужно хобби помимо того, чтобы анализировать меня.

Мы были вместе по двенадцать часов в день. Неужели он думал, что я буду игнорировать его все это время?

— Ты прячешь свои руки. Ты ненавидишь, когда кто-то замечает твои раны. Что случилось?

— Люди, которые думают, что у меня нет стыда, должны познакомиться с тобой, — сердито сказал Кассиан. — Когда я был моложе, случился пожар. Остальное — личное.

— Но я думаю…

— Ты хочешь поладить со мной? Тогда не суд нос в мои проклятые шрамы.

Хорошо. Я рухнула на покрывало, кожу покалывало от его пристального взгляда.

— У тебя есть девушка?

— Нет.

Неудивительно.

— Ну, я хочу парня, и я понимаю, что не смогу встречаться без тебя или Кью. Большинство парней не будут в восторге от того, что вы ошиваетесь рядом.

— Наверное, нет, — Кассиан был абсолютно честен.

Если не считать нескольких неуклюжих попыток в старших классах, я была неопытна. Я никогда не чувствовала себя комфортно, приводя парня домой. Мамины бойфренды оставляли желать лучшего. Они почти убили мой романтический дух.

— Я не могу с этим смириться. Я хочу слишком многого.

— Например?

— Страсть. Интимность.

Он ухмыльнулся.

— Ты получишь такое только от парня своего возраста.

— Ты-то откуда знаешь?

— О, я знаю, — возразил он, постукивая себя по груди. — Был когда-то таким. Но их надолго не хватает.

— Ты хвастаешься тем, что скорострелишь?

— Я говорю, что такое случается с любым мальчишкой, прежде чем он становится мужчиной, — Кассиан наклонился надо мной, его рубашка свисала.

Я представила, как Кассиан накрывает меня, утыкается лицом мне в шею. Не думаю, что он представляет нас вместе, но его реакция, когда я упомянула Квентина, пробудила мой интерес. Наслаждение обволакивало мое тело и сжимало, когда он вел себя как ревнивый придурок.

— Ты совершенно прав. Может, мне стоит попросить Кью…

Брови Кассиана поднялись еще выше.

— Только через мой труп.

Он ревновал. Восторг затрепетал в моем сердце, когда я задела его бедро.

— Ты мог бы пойти со мной на концерт.

— Я же сказал, это небезопасно.

— Все небезопасно. Моей жизни вечно будет что-то угрожать. Неужели, я должна отказаться от всего?

Губы Кассиана сжались, его недовольство росло.

— Нет.

— Пожалуй, я скажу папе, что ты ограничил доступ к моей матери.