Охраняемое сердце (ЛП)

Я ждала, что он согласиться. Разумный человек так бы и сделал, но мой отец дрожал и трясся от гнева. Он требовал от меня слишком многого.

Я обошла его, схватила свою спортивную сумку и рывком открыла ящики. Схватила свои разноцветные блузки, блестящий топ, который папа ненавидел, и упаковала остальные вещи.

— Р-рейн… — его голос дрогнул. — Сначала подумай об этом.

С меня хватит.

— Мне это не нужно. Кассиан для меня - целый мир.

— Это не продлится долго, — рассудил он. — Тебе девятнадцать, а ему тридцать. Какой мужчина станет встречаться с девушкой на десять лет моложе?

Точнее, одиннадцать.

— Он идеально подходит для меня.

— Таких, как он, интересует только одно, и это не имеет никакого отношения к твоему интеллекту или обаянию. Рейн, он бросит тебя, как только ему надоест твоя наивность, и через несколько недель ты будешь смотреть на это как на свое самое большое сожаление.

— Нет.

Он схватил меня за запястья.

— Не делай этого.

— Ты отказываешься от меня, потому что ненавидишь его, — я выскользнула из его объятий и взвалила на плечи тяжелый рюкзак. — Ты эгоист. Он делает меня счастливой, а ты — никогда.

— Рейн, останься.

Я надела шлепанцы и проскользнула мимо него. Странное спокойствие овладело моей душой, когда я проигнорировала его крики о том, что я дала обещание.

Я оглянулась, когда вышла за ворота. Папа стоял на ступеньках парадного крыльца, яркий свет отражался от его волос и кожи. Он был бесцветен, а я жила в радуге. Оставить его будет больно. Но боль пройдет.

Я хотела любить своего отца.

Но не могла.

***

Мой телефон был заряжен на десять процентов. Кассиан не отвечал на звонки, поэтому я поехала на метро в Ист-Бей и притащила свои вещи к маминой двери.

Кассиан сказал, что его коллега напугал Трэвиса, но это не сработало надолго. Его машина была припаркована на улице.

Я помедлила, прежде чем подойти к дому.

Кассиану не понравится, что я здесь. Он считал Трэвиса жестоким преступником, которому нельзя доверять. Я не доверяла людям. Я полагалась на их поведение, и при всех своих недостатках Трэвис никогда не поднимал руку на мою мать. Противостоять ему было моим выбором — не Кассиана.

Я постучала. Прошло несколько мгновений. И, прежде чем мои костяшки пальцев снова коснулись дерева, изнутри прогремел голос.

— Мэри! Ты что, оглохла?

Робкие шаги, скрипнули половицы, и дверь приоткрылась на дюйм. Сквозь нее проглядывал силуэт женщины. Мамины прекрасные черные волосы, которыми я всегда восхищалась, были уложены на затылке и идеально причесаны. На ней была джинсовая куртка поверх рубашки с галстуком, черные капри и шлепанцы.

Она выглядела великолепно.

— Рейн! Что ты здесь делаешь?

— Папа выгнал меня.

— Что?

— Все нормально. Мне надоело там жить, — я говорила шепотом, уверенная, что Трэвис слышит каждое слово. — Ты в порядке? Почему он все еще здесь?

— Он не уйдет, — пробормотала она. — Я старалась, милая.

Трэвис появился позади моей мамы, одетый только в шорты. Я съежилась, глядя на его пивной живот, и выцветшие тюремные татуировки.

Мамины губы сжались в тонкую линию.

— Дочка пришла.

— Ей здесь не рады.

Ее брови сошлись на переносице, когда она вышла на улицу.

— Не обращай внимания. Он ведет себя как осел с тех пор, как я сказала, что у нас с ним ничего не получится. Он отказывается уезжать, и поскольку мы оба подписали договор аренды, я не могу его выгнать.

— Он делает тебе больно?

— Нет, — мама опустилась на стул во внутреннем дворике. — Он просто превращает мою жизнь в ад.

— Почему он не хочет отвалить от тебя?

— Я не знаю, детка, — мама жестом предложила мне сесть, но я не хотела расслабляться, пока этот мудак держит мою мать в заложниках. — Рейн?

— Хочу поболтать с Трэвисом.

— Рейн, нет!

Не обращая на нее внимания, я распахнула дверь и вошла в дом. Куча мусора окружала кресло, в котором сидел Трэвис. По телевизору гремел баскетбольный матч, но тот не обращал на него внимания. Он смотрел на маму через окно.

Увидев меня, он вытер лицо от волнения.

— Приползла обратно, а? Я не удивлен.

— Я тоже. Мама передала, что бросает тебя.

Я ожидала, что он выплюнет яд, но вместо этого он раскололся.

— Заставь ее передумать.

— Нет.

— Пожалуйста. У меня никого нет.

— Ты ее не заслуживаешь. Ты никого не заслуживаешь.

Он топил свою печаль в еще большем количестве пива, его пальцы сжимали банку.

— Я сделал все, чтобы удержать ее.

— Вот почему ты ее потерял. Ты никогда не задумывался, чего она хочет, — мой пульс участился, когда я подошла ближе. — А теперь тебе пора уходить.

— Я никуда не пойду, — ощетинился он. — Это и мой дом.

— Посмотри на меня.

Он посмотрел. Его затумашенные алкоголем глаза встретились с моими, ему было больно. Может быть, он понял, что сам навлек на себя страдания. Мне стало его жалко, и я проглотила ненавистные слова.

— Ты хочешь жить там, где тебе плохо? Сделай себя счастливым. Не жди, что кто-то сделает это за тебя.

Трэвис ошеломленно открыл и закрыл рот. Он моргнул и огляделся, как будто удивленный беспорядком. Он медленно выключил телевизор, встал с кресла и направился в спальню. Я последовала за ним, пока он рылся в ящиках и запихивал одежду в чемодан.