Охраняемое сердце (ЛП)

Эта неделя была лучшей в моей жизни, и все из-за нее. Каждая минута с Рейн успокаивала меня. С ней я чувствовал себя лучше.

Рейн поцеловала меня в подбородок.

— Хорошо.

Она закончила есть, пока я жадно поглощал свою еду.

— Тебе лучше остаться и поспать.

— Нет. Ты же знаешь правила.

— Тебе нужно отдохнуть, — Рейн проверила свой телефон и выругалась. — Вот дерьмо.

— Что?

Она побежала в спальню. Я последовал за ней, пока она выбирала случайную одежду, одеваясь с молниеносной скоростью.

— Детка, к чему такая спешка?

— Мне нужно встретиться с отцом.

Отлично. Я без особого энтузиазма заправил постель и побрел в ванную. Не потрудившись дождаться горячей воды, я включил душ. Ледяные брызги ударили мне в лицо.

— Давай хотя бы помоемся.

— Нет, — простонала она. — Я уже опаздываю!

— Если ты уйдешь через пять минут, то опоздаешь ничуть не меньше.

— Мы отвлечемся.

Я облокотился на плитку и застонал, когда вода залила мне спину

— Не будем. Обещаю.

— Да, конечно, — когда она сняла платье, за стеклом мелькнула ее фигура. — Тобой легко манипулировать, Кассиан.

Она открыла двери. Кровь прилила к моему паху, когда обнаженные изгибы Рейн коснулись меня. Она прижалась ко мне, возбуждая.

— Мне хочется делать это каждый день, — она вздохнула, играя с моим затвердевшим членом. — Это желание когда-нибудь исчезнет?

— Немного утихнет, но никогда не исчезнет.

Я намылил руки и погладил ее плечи, наслаждаясь видом засосов.

— Мой контракт заканчивается через месяц, но мы должны рассказать твоему отцу о наших отношениях.

Неуверенность вспыхнула в ее глазах.

— А что с нами будет?

— Ничего не изменится, кроме того, что я больше не смогу быть твоим телохранителем. Я не могу принимать решения о твоей безопасности и трахать тебя весь день.

— Ладно. В любом случае, я не хочу, чтобы ты рисковал собой ради меня.

Я обхватил ее щеки ладонями.

— Несмотря ни на что, я никогда не перестану защищать тебя.

***

Ну что ж, положим этому конец.

Я стоял перед кабинетом Монтгомери. Этот человек потерпел еще одно поражение в голосовании, значит его уверенность в успехе на первичных выборах пошатнулась. Он не мог ругать своих сопляков из трастового фонда, поэтому он выбрал ее.

— Я должна была отойти в сторону? — голос Рейн стал хриплым от нарастающего напряжения. — Чтобы ребенка облили краской?

— Улыбаться и махать рукой, — прорычал сенатор. — Трудно? Неужели ты не способна следовать простым инструкциям? Или ты снова наказываешь меня за то, что мы мало общаемся?

— Папа! Конечно, я… нет…

— Все, чего я хотел — это завоевать уважение, а не стать посмешищем.

— Это интернет, папа! Они смеются надо всеми.

— Ты видела эту статью? — спросил Монтгомери. — Я найду… ага, вот, «Фотография Сенатора Монтгомери подходит для мемов».

— Папа, успокойся. Это пройдет через неделю или две. Тебе просто нужно переждать, — ее голос понизился, и я напряг слух. — Ты нервничаешь из-за этой истории с прослушкой?

— Это не имеет ко мне никакого отношения, — пробормотал он.

Вскоре после фотосессии фотография Рейн и Монтгомери стала вирусной в Твиттере. На ней был изображен Монтгомери, убегающий с мероприятия, окруженный охраной, и его дочь, обнимающая ребенка. Монтгомери ненавидел Рейн за это.

Господи, как же я его ненавидел!

— Может, тебе стоит заняться каким-нибудь другим делом? Не приглашай прессу. Будь искренним.

— Как бы я ни ценил советы подростка, я буду советоваться со своим менеджером.

Между ними повисло молчание, во время которого, как мне показалось, Рейн пыталась успокоить свои оскорбленные чувства.

— Папа, ты меня любишь?

Ох, солнышко моё.

Пауза была оглушительно тихой, пока он, наконец, не сказал:

— Конечно.

— Я делаю все, что в моих силах, чтобы поддержать тебя.

— Поддержать меня? — раздражение Монтгомери наполнило меня яростью. — Я постоянно подкупаю папарацци, чтобы они не публиковали твои фотографии. Посмотри, — они оба замолчали, а потом он зарычал. — Давай. Скажи мне, что ты сожалеешь.

Рейн захлебнулась, уступая место слезам.

— Это было однажды.

— Ты пила в баре со своим чертовым телохранителем. Ты хоть представляешь, как это отразится на моей карьере?

Я не мог этого вынести.

Мне всегда было тошно слушать ее плач после таких встреч, но теперь это терзало мое сердце. Я открыл дверь и вошел в кабинет. Сенатор Монтгомери сердито смотрел на Рейн, который облокотился на стол. Она посмотрела мне в глаза и вытерла лицо.

От ее стыда мой желудок скрутило узлом.

Монтгомери приветствовал меня рыком.

— Что?

— Рейн, — я пересек комнату и обнял ее.

— Что ты… делаешь? — она икнула от удивления, бросая испуганные взгляды на отца. — Я ему еще не сказала.

— Все в порядке. Я разберусь, — я погладил ее по волосам. — Беги наверх.

— Но…

— Иди, — рявкнул Монтгомери.

Рейн взглянула на отца. Она поникла, как цветок без солнца, и исчезла.

Я повернулся к ее отцу.

— Я встречаюсь с твоей дочерью.

— Да? — морщинистое лицо Монтгомери не выражало ничего, кроме смущенного презрения.

Он бросил мне фотографии от папарацци.

— Никогда бы не догадался.

Откровенный снимок наших поцелуев упал на пол. Я поднял его, изучая наши счастливые лица.