Охраняемое сердце (ЛП)

Кухонный таймер отсчитывал секунды, пока я мерила шагами безупречный особняк, в который все еще не ощущала своим домом, даже спустя два года. К сырому холоду Сан-Франциско пришлось привыкнуть, но настоящей проблемой была я. Мне здесь не место. Может быть, мне вообще нигде нет места.

Отец часто уезжал в Вашингтон с женой, которая не хотела иметь со мной ничего общего, поэтому я оставалась в полном одиночестве. Чем дольше я оставалась в этом доме, тем унылее выглядела моя жизнь. Я могла бы навестить маму, но уехала из ее дома не просто так. Недели одиночества вымотали мою душу, и я выместила все свое отчаяние на телохранителе.

Я назвала его несчастным.

Да что со мной такое?

Мне нужно было все исправить, вот почему я вылезла из кровати, чтобы испечь булочки. Ничто не говорило «прости» лучше, чем свежая выпечка. Я ненавидела причинять людям боль и еще больше ненавидела злиться. А интуиция подсказывала, что мой телохранитель уже ранен, и я не хотела его обижать еще больше.

Кассиан.

Мне нравилось его имя. Произнести его вслух было все равно что прошептать заклинание или прочесть молитву.

Он был полон противоречий. Защищающий, но отстраненный. Раненый, но сильный. Красивый и грубый.

В его пальце больше мышц, чем во всём моём теле. Он весь состоял из острых граней. Впалые щеки вели к выступающей челюсти. Исключительно красивый. Ничто в Кассиане не было мягким. Смотреть на него было все равно, что смотреть на яркое пламя. Хотелось моргнуть и отвернуться от жара.

Что сделало его таким жестким?

Откуда эти ужасные шрамы?

Почему он такой грубиян?

Кухонный таймер издал сигнал, булочки испеклись, и я выдернула их из духовки. Я соскребла золотистые кусочки с пергаментной бумаги и положила их на тарелку, пытаясь представить реакцию Кассиана. Надеюсь, он простит меня. Мы начали не с той ноты, но это не значит, что мы не сможем подружиться.

Я схватила тарелку и направилась к выходу в сад.

Кассиан жил в домике для гостей, который располагался на заднем дворе. Через окно я видела, как он стоял на деревянном крыльце, в костюме. На расстоянии он меня пугал. Его свирепость распространялась по всей лужайке. Когда я взялась за ручку двери, мои нервы сдали. Приближение к нему, вторжение на его территорию, пугало меня до чертиков.

Внимание Кассиана переключилось на меня. Теперь я не могла отступить.

Я открыла дверь и вышла под серое небо. К сырому Сан-Францисскому утру нужно было привыкнуть. Два года под облачным небом украли мое солнечное сияние. Озноб обжег мои голые ноги, когда я скользнула в шлепанцы и зашагала по траве. Мое сердце умоляло вернуться в дом, но я не трусиха. Я признавала свои ошибки.

Он приветственно поднял руку и потряс запястьем. Бесцветные шрамы нервировали меня, но настоящий ужас был в его синих как шторм глазах. Они казались темными волнами под беспокойным небом. И это беспокойство, будто, охватило всю его душу.

— Доброе утро. Как… э-э… спалось?

— А тебе? — высокомерная ухмылка нарушила его спокойное выражение лица. — Наш вчерашний разговор тебя не расстроил?

Его голос пульсировал внутри меня, как бас.

— Я пришла, чтобы все исправить.

Его веселье росло по мере того, как он начал рассматривать меня, булочки и все остальное.

Господи.

— Можно мне войти?

Его улыбка стала шире.

— После тебя.

Я влетела внутрь. Папа не пожалел денег, чтобы сделать этот домик пригодным для жизни. Голубовато-серые стены и кремовый пол соответствовали цветовой гамме всего дома. Кассиан провел меня в светлую кухню с бирюзовыми шкафчиками. Квентин, второй телохранитель, сидел за квадратным столом. Я познакомилась с ним вчера, но наш разговор был гораздо менее запоминающимся.

Рыжеватые волосы молодого человека были уложены в мягкую волну, которая была зачесана назад. Он был хорош собой в банальном смысле — распутная улыбка, прямой нос, охотничий взгляд — но он не наполнял меня жидким теплом.

Квентин оживился, уставившись на еду.

— Привет. А это что такое?

— Булочки, — я положила их на стол. — Только что из духовки. Это вам.

На лице Квентина отразился шок, но Кассиан лишь приподнял бровь.

— Спасибо, — Квентин сверкнул мальчишеской улыбкой.

Он схватил одну и оторвал кусочек, разбрасывая по столу крошки.

Кассиан взглянул на него.

— Все твое. Я не ем углеводы.

Ну конечно, он не ест булочки. У него тело как у полузащитника. Наверное, он питается одним мясом. Это заставило меня чувствовать себя еще хуже.

— Не будь ослом, — сказал Квентин, потом посмотрел на меня. — Они просто фантастические. Спасибо.

— Пожалуйста, — я проигнорировала Кассиана, который наблюдал за мной с дьявольским восторгом. — Можно мне на минутку остаться наедине с Кассианом? Это не займет много времени.

— Без проблем, — Квентин встал, сжимая мое плечо.

Он схватил тарелку из шкафчика и взял еще одну булочку. Губы Кассиана сжались, когда Квентин насвистывал веселую мелодию, прежде чем исчезнуть в своей комнате. Но когда его взгляд вернулся ко мне, ухмылка снова появилась. Он ничего не сказал, пока я стояла, прижав кулаки к бокам

Просто скажи это.

Чем дольше я находилась в его присутствии, тем напряжённнн становилась.