Охраняемое сердце (ЛП)

— Должно же быть что-то… Ты уверен, что ничего нельзя сделать?

Папа начал было отказываться, но вдруг замер.

— На самом деле, да.

— Что?

— Нет, я не могу просить тебя об этом. Не стоит таких жертв.

— Скажи, — я с любопытством подтолкнула его.

— Это плохая идея.

— Ради бога, папа. Говори.

Его лоб нахмурился, испещрившись глубокими морщинами. Он открыл рот и заколебался.

— Я не прошу тебя об этом, Рейн. Я не хочу, чтобы ты делала что-то, к чему ты не готова, но если бы ты могла найти это в своем сердце, чтобы… чтобы помочь мне…

— Папа, говори.

— Выходи замуж за телохранителя. Дочь сенатора сбежала со своим охранником — это огромный скандал.

Он хотел, чтобы я вышла замуж за Кассиана. Господи, это не маленькая услуга. У папы был такой вид, будто он жалеет, что заговорил об этом.

— Это безумие, — шок пробежал вверх и вниз по моему позвоночнику. — Эй, Кассиан, хочешь пожениться, чтобы спасти карьеру моего отца? Он никогда не согласится.

— Он мог бы, если бы ты сформулировала иначе.

Я рассмеялась.

— Ты не так уж хорошо его знаешь.

— У него сильные чувства к тебе, иначе он не стал бы со мной ссориться.

Выйти замуж на Кассиане не было проблемой. Я очень бы хотела носить кольцо и называть этого мужчину своим. Я представила себе, как он стоит у алтаря, увитого полевыми цветами, как мы соединяем руки, поклявшись друг другу жизнью.

— Я не имею права просить этого, — слезная мольба отца задела меня за живое. — Что бы ты ни решила, я люблю тебя.

Три маленьких слова. Они не должны были иметь столько власти над моим счастьем. Любовь была опасна, но больше всего на свете я жаждала этого от своего отца и Кассиана.

Папа обнял меня. Я ответила на его объятие, смущенная теплом, которое вырвалось наружу.

— Я поговорю с ним, папа. Прямо сейчас.

— Прямо сейчас? — взволнованно вскрикнул папа. — Он здесь?

— Он поймет, — я поцеловала папу в холодную щеку. — Не волнуйся.

***

Он стоял у стойки, склонившись над черной мраморной стойкой. Кассиан обернулся, как будто почувствовал, что я тут.

— Кассиан, ты в порядке?

В его глазах кипела сдерживаемая буря, и мне нравилось, что он был нежен только со мной.

— Более или менее, — пробормотал он.

— Я хочу кое-что предложить. Обещай мне, что не будешь злиться.

Его бровь изогнулась дугой.

— Разве я выгляжу так, будто меня легко разозлить?

— Ну, ты можешь уйти, — я встретила его неулыбчивый взгляд, дрожа. — Как ты думаешь, ты мог бы… ты бы женился на мне?

— Что?

От крайнего замешательства Кассиана меня словно пронзило факелом.

— Ты хочешь, чтобы я была твоей женой?

— Ты делаешь мне предложение? Потому что я всегда видел себя на коленях, а не тебя.

Я хлопнула себя по лбу.

— Нет… я имею в виду… это просто…

Я перестала лепетать, когда он обхватил мое лицо ладонями и улыбнулся.

— Ты волнуешься, но не стоит, я не уйду. Но я проигнорирую то, что ты сказала. Дай мне время разобраться в этом дерьме. Я не знаю, что такое любовь, но ты заставляешь меня чувствовать то, чего я не чувствовала уже много лет.

Это был не тот ответ, на который я надеялась.

— Понятно.

— Еще слишком рано. Давай поговорим об этом позже, ладно?

Комок застрял у меня в горле.

— Мы должны обсудить это сейчас.

— Тебе девятнадцать. К чему такая спешка?

—Потому что… потому что я нужна папе.

Его губы сжались, прикосновение исчезло. Свет, казалось, померк, отбрасывая на него еще более темные тени.

— Что?

— Папа убежден, что его карьере пришел конец из-за того, что скоро будет опубликована какая-то статья. Он думает, если мы поженимся, все будут сосредоточены на этих новостях.

Лицо Кассиана исказилось от ярости.

— Что еще он сказал?

— Что он совершил ужасную ошибку и искупил ее.

— Неужели? А что еще?

Я вздрогнула от резкости его слов.

— Что он любит меня.

— И ты ему веришь?

— А почему бы и нет? Он плакал, обнимал меня, и сказал… он сказал много чего. Он жалел, что не был рядом со мной, и извинялся за то, что недооценил меня.

Кассиан нахмурил брови.

— Монтгомери использует тебя. Он не сожалеет из-за ситуации с тобой, как не сожалел и о своей ошибке. Он лжец.

Мой желудок сжался.

— Ты же не слышал, Кассиан.

— Мне это и не нужно. Он полон дерьма.

Почему он всегда плохо думает о моем отце?

— Он не лгал. Его горе было настоящим. Не смотри на меня так. Я же не дура.

— Детка, я никогда не называл тебя дурой. Я восхищаюсь тем, насколько ты доверчива, но ты уязвима для таких людей, как твой отец. Он политик. Он хорошо умеет лгать.

— Зачем ему обманывать?

— Он хочет, чтобы ты спасла его задницу, — прорычал он, теряя терпение. — Он знает, чего ты хочешь. Отцовской любви. Поэтому он дал ее тебе в ту же минуту, как попал в беду, а затем стал манипулировать тобой.

В этом было слишком много смысла. Инстинкты Кассиана пробудили во мне ужасное беспокойство. Внезапная перемена в настроении отца была слишком удобна, но я не принимала обвинений Кассиана.

— Ты не любишь меня, значит, никто другой не может?

Кассиан вздрогнул.

— Господи, я не это имел в виду.

— А что тогда? Ты не чувствуешь того же, и это прекрасно, но перестань быть таким жестоким.

— Я и не пытаюсь быть жестоким. Клянусь.

— Тогда почему ты так говоришь?