Охранники, агенты, палачи

К исполнению своих обязанностей «Рафаэль» приступил с 1 мая с. г. и в настоящее время уже знает в лицо наиболее известных революционеров, с личностями коих он ознакомился сначала путем изучения фотографий, а засим и наблюдением по указанным им местожительствам или пунктам посещений, собраний и т. п.

Таким же образом знакомится теперь с нужным элементом и «Денис».

Первая группа агентов охранной агентуры, как я имел честь доложить вашему превосходительству донесением от 27 июня (10 июля) с. г. за № 1171, прибыла в Париж 6 июля и была размещена мною в гостиницах, в центре города, далеко от квартала, где проживают эмигранты и революционеры.

Приступить к ознакомлению агентов с личностями последних является в данный момент совершенно невозможным, так как при ведущейся ныне ярой кампании против русской полиции это было бы чрезвычайно неосторожно, но тем временем агенты будут знакомиться с местными условиями и обстановкой, что для дальнейшего является крайне необходимым».

Кампания против русской тайной полиции в Париже действительно велась в это время с ожесточением. Во главе ее стоял В. Л. Бурцев. Французские граждане, служившие русской полиции, следившие за русскими, подкупавшие консьержей и прислугу, выкрадывавшие адресованные революционерам письма и пр. бумаги, не особенно стойко хранили верность своему начальству, и при содействии В. Л. Бурцева выступали с разоблачениями, в высшей степени неприятными для г-на Красильникова. Сам В. Л. Бурцев выступил с рядом громких обличительных статей; Красильникову все время приходилось всячески вывертываться: нанимать адвокатов для судебных выступлений, входить в сделки с французскими гражданами-сыщиками, которые при всяком случае стремились пошантажировать своего шефа, грудью защищать частное полицейское агентство Бинта и Самбена[76], которое отрицало свою зависимость от русской тайной полиции, а на самом деле являлось просто замаскированным охранным отделением. Время было тяжелое для г-на Красильникова, а тут еще пришлось ему возиться с петербургскими гостями.

1 (14) июля А. А. Красильников докладывал по начальству, что «первая группа агентов охранной агентуры, подведомственной дворцовому коменданту, командирована мною на юг Франции в сопровождении губернского секретаря Боброва.

Ввиду того, что в связи с арестом во Франции русских бомбистов в Париже идут розыски и ведется наблюдение за всеми русскими, обращающими на себя чем-либо внимание, я счел более осторожным удалить ныне названных агентов из Парижа.

Двое из них отправлены мною в Ниццу сегодня, двое других выедут туда завтра.

На Ривьере им будет предъявлен социалист-революционер Савинков[77] и другие находящиеся там лица, заслуживающие внимания, а засим агенты проедут в Геную, где с возможной осторожностью им будут показаны революционеры, проживающие в Кави, Нерви и др.».

Тяжелые работы заставили г-на Красильникова совершить в начале июля 1914 года путешествие в Петербург, и всеми делами остался ведать его помощник Мельников. Меж тем ближе и ближе придвигалась война, и русские филеры оказались не ко времени и не к месту. 16 июля Красильниковым была отправлена из Петербурга Мельникову следующая телеграмма: «Отзовите немедленно русских из Италии в Ниццу, где ожидать распоряжений в разных отелях. Боброву вернуться в Париж». 19 июля Красильников выехал из Петербурга за границу на Одессу и Константинополь и в начале августа был уже в Париже. 13 августа он телеграфировал: «Агенты находятся в Ницце в бездействии. Ввиду военного времени наблюдение невозможно. Ожидания на улице Жуан Лепен Карповича[78] уже вызвали раз арест агента и бывшего с ним француза. В Париже осадное положение, и русские разъехались. Ввиду сего полагал бы отправить людей обратно из Марселя пароходом на Одессу. Проезд каждого около 500 франков. Прошу распорядиться».

Вообразите всю нелепость положения: первые дни мобилизации, вся Франция зажжена пламенем борьбы, все в движении, и на тротуарах — бездельные, праздные, глазеющие по сторонам русские шпики! Даже ревностному службисту Красильникову показалась такая «деятельность» филеров неуместной. К тому же, и главный его враг В. Л. Бурцев при первой вести о войне прекратил свою борьбу с русской агентурой в Париже. Должно быть, с чувством величайшего облегчения 11 (24) августа сообщал г. Красильников в Петербург, что «по полученным от агентуры сведениям, Бурцев, под влиянием наступивших событий, объявил своему помощнику Леруа о прекращении им своей розыскной деятельности, так как теперь не время для борьбы партий с правительством, есть только один враг — немцы. Леруа, в порыве патриотических чувств, сжег весь материал, собранный им в доказательство существования в Париже русской полиции».

16 августа в Петербурге решили, наконец, судьбу филеров. «Направить в Россию к месту службы», — телеграфировали Красильникову.