Охранники концентрационных лагерей. Норвежские охранники «Сербских лагерей» в Северной Норвегии в 1942-1943 гг. Социологическое исследование

Данная группа охватывает всех норвежских охранников из сербских лагерей, которые были осуждены за жестокое обращение с заключенными или за их убийство по 22 статье Уголовного кодекса и которые на момент нашего исследования отбывали наказание в тюрьмах и лагерях. К этой группе относятся еще четыре человека, без сомнения виновные в жестоком обращении с военнопленными или их убийстве. Двое из них бежали, третий оказался душевнобольным, а четвертый находился на таком низком уровне ментального развития, что дело было прекращено с выводом о том, что нет никаких сомнений в его виновности.

2. «Контрастная группа»

Данная группа охватывает всех охранников из нашей картотеки, которые удовлетворяли следующим критериям:

а) были родом из губерний Оппланн и Хедмарк, а также губернской коммуны Осло после ее расширения;

б) не были обвинены или осуждены за жестокое обращение с заключенными или их убийство, а также за доносительство, приведшее к жестокому обращению с заключенным или его убийству;

с) на момент нашего исследования не отбывали наказание за свое поведение во время войны.

А. Юридические критерии

Это разделение несовершенно по причине ограниченности юридических критериев. Возникают следующие вопросы. Первое – можно ли считать, что люди, осужденные за жестокое обращение с пленными или их убийство, обладают настолько однородными уголовными характеристиками, что их можно рассматривать в совокупности? Второе – можно ли считать, что мы включили в первую группу всех «мучителей и убийц»? Или, иными словами, были ли осуждены все люди, виновные в жестоком обращении с пленными и их убийстве? Конечно же, нет. Из бесед с охранниками и из судебных материалов по уголовным делам становится ясно, что далеко не все, что происходило в сербских лагерях, выплыло на свет Божий, и что если бы открылось все, осужденных было бы гораздо больше. Суды проявляли чрезвычайную осторожность при рассмотрении дел и вынесении приговоров о виновности подсудимых.

Приведем следующий пример. Один из югославских военнопленных выбрал по фотографии норвежца D. и дал относительно него следующие показания:

«Он был жесток и плохо обращался с заключенными, бил их вечером после работы, причем вызвался делать это добровольно… В ноябре 1942 г., будучи членом карательного взвода, он застрелил двоих югославских заключенных. Он был также в числе охранников, надзиравших за нами, когда мы носили дрова из леса, и я подозреваю, что он стрелял в заключенных. Свои злодеяния он совершал ежедневно – на рабочем месте и в лесу. Я не видел, чтобы он бил заключенных прикладом, но при мне он колотил их толстой палкой и не смотрел, куда бьет – по телу или по голове. Я видел, как люди после его ударов не могли подняться. Многие из избитых им узников позже умерли в больнице. Наряду с норвежцем К., который также издевался над заключенными, норвежец D. виноват в смерти многих югославов».

Целый ряд норвежских охранников, дававших показания об условиях в лагере, высказывались о норвежце D. подобным же образом, но более мягко и в более общих выражениях. Так, охранник Е. показал следующее:

«Сразу же после прибытия заключенных в лагерь Бейсфьорд… норвежец D. обломал приклад винтовки, ударив узника… Лично я не видел, как это произошло. Я был в бараке, когда D. вошел, и я видел сломанную винтовку. Я уже не помню сейчас, сам ли D. рассказал о случившемся, или это был кто-то другой, но мне известно, что он получил нагоняй от S. за то, что избил заключенного. Я и сам с ним об этом разговаривал… Я сам видел, как D. избивал заключенных, хотя не могу сказать, где это было». Охранник В. показал следующее: «Я был свидетелем того, как Х, У и D. гонялись за заключенными во время заготовки дров в лесу и кололи их винтовками с насаженными штыками. Узники с тяжелой ношей были вынуждены спасаться бегством, чтобы избежать ударов».

На основании этих показаний D. был обвинен в жестоком обращении с заключенными и их убийстве, однако затем оправдан по обоим обвинениям.

Именно поэтому, учитывая такой фактор, как осторожность суда при вынесении приговора, мы включили в качестве критерия для отнесения охранника к «контрастной группе» требование о том, чтобы ему даже не предъявлялось обвинение в жестоком обращении или убийстве. Таким образом, мы получаем двойную гарантию того, что члены контрастной группы с очень малой долей вероятности оказались бы виновными в жестоком обращении или убийстве. Мы не можем быть уверенными в этом на все сто процентов, однако полагаем, что они вряд ли виновны в таком поведении, а также невиновны в доносительстве, которое приводило к жестокому обращению с заключенными или их убийству.

Осторожность суда создает для нас, таким образом, определенные трудности, однако в то же время дает гарантию того, что мучители и/или убийцы действительно совершали злодеяния, за которые их осудили. По имеющимся у нас сведениям можно с уверенностью сказать, что те, кто был осужден за жестокое поведение или убийство, фактически виноваты в этом.