Читаем Охватить Все. Книга 1 (СИ) полностью

- Дома, дома, час тому, как с работы шла, видела… сходи, конечно.

- А ты чё так обрадовалась?

- Так хорошая бабёнка, да и я хоть знаю, где ты.

- Хорошая?.. Хорошая?.. а чё муж тогда уехал?

- В жизни всякое бывает, а ты не смотри, смотри, какая сейчас есть.

- Ну, хорошо, хоть в этом поддержала, а то думал, что ругаться будешь.

Понял, что в деревне никто не знает, что он с Марией уезжает. Никто?.. Никто?.. Знает Татьяна!.. и знала с самого начала. А ведь столько пакости могла наделать…

- Ты там хоть не ругайся и не пей. Она вон, совсем не пьёт и не любит пьяных.

- Я не знаю, конечно. Ладно, не буду пить и ругаться не буду – улыбнулся Елисей, - всё, я побежал, чмокнул маму в щёчку, - я рад, что ты довольна.

Остановила Елисея мама:

- Скажи, а чё в деревне говорили, что она выгоняла тебя тазиком?

- Да нет, ты не слушай, выходил, в тазик наступил, опрокинул и упал… посмеялись , тётя Маша видела.

- Вот и я об этом, чё она будет выгонять, ты вроде не урод какой, и Маша говорила так же, а я ей верю, она не скажет зря.

- Точно, не скажет.

Мама что-то ещё говорила в след, но Елисей уже не слышал. Разговор настроение поднял, он летел на крыльях, хоть и идти недалеко, в деревне всё  близко.

 -------------------

Подошёл к дому Татьяны, оглянулся. Как обычно, улица пустая, только будто мелькнула где-то фигура тёти Маши. Он и не скрывался, ради интереса оглянулся, будто проснулся и опять играл. Калитка закрыта изнутри, но Елисею не составило труда её открыть. В деревне, вообще, все запоры, скорее всего, для видимости были, а не для преграды. То, что калитка закрыта изнутри, хороший знак, значит Таня дома. Дверь тоже закрыта изнутри, значит точно дома. Хотел постучать, но мысль предательская мелькнула: «Вдруг не одна?.. может с ней Дамир?» Да нет же… Дамир, молодой парень, недавно из армии пришёл, а ей уж двадцать семь. Что-то не вяжется-а… да и не пойдёт Дамир открыто днём, молод ещё.

Постучал негромко, но настойчиво, прислушался. Сначала услышал грохот, что-то упало, но терпеливо ждал и, наконец, дверь распахнулась, не открылась. Елисей вздрогнул даже, но в дальнейшем чуть тепловой удар не получил от изумления. Прямо ему в руки падала Татьяна. По сути, он её поймал в свои объятия. Её руки безвольно у него повисли на плечах, голова на грудь упала, которую она поднять пыталась, чтобы посмотреть, по-видимому, кто пришёл. С огромными усилиями ей это удалось, посмотрела на него с улыбкой:

- Елисей!.. я знала-а, знала-а… и ждала.

Она была пьяна настолько, что не стояла на ногах. Удивительно, как добралась до двери?..

- Ой-ё-ёй!.. Танюшка!.. много работы было?..

- Ка-к-кой работы?

- Не знаю. Вижу, что устала, ноги не ходят.

- Нет, работы мало… я не устала, тебя ждала-а… - освободилась от его объятий, хотела повернуться, но опять падать стала. Елисей поймал под мышки.

- Ты чё меня лапаешь, как попало?.. думаешь слабая, так всё можно?.. – посмотрела опять мутными глазами, заулыбалась, - Елисей!.. всё поняла, ты же играешься… и кто я сегодня?.. кур-куртизанка?..

- Нет, не куртизанка, милая жена, единственная и неповторимая, главное таинственная.

- Ты хотел сказать, пьяная?

- Жене допустимо иногда и пьяной быть, не всё же мужикам. Это, чтобы на себя мужики посмотрели как бы со стороны, - он вёл её к кровати, положил, сел рядом.

- Ты себя смотришь?

- Смотрю!.. ты прямо отражение моё…

- Да?.. здорово.

- И чё сейчас делать будешь?

Наклонился близко к её уху:

- Воспользуюсь слабостью твоей, ты же совсем не можешь сопротивляться, вот и буду делать всё, что пожелаю.

- Как с Клеопатрой?

- Не, как с пьяной бабой, - улыбнулся Елисей. Он понял, что о чём-то говорить серьёзном не имеет смысла, просто побузить немножко, чтобы скорее протрезвела. – А ты чё напилась?

- Тебя ждала.

- Вижу, что ждала.

- Волновалась сильно.

- Волновалась?.. а чё волновалась?

- Ну как, ты же ненормальный, с тобой просто так нельзя.

- А с Дамиром?..

- С каким Дамиром?

- Ну как каким…

Татьяна голову приподняла, но не удержала, опять уронила на подушку.

- Ты, Елисей дурак?

- Нет.

- То, что ненормальный, знала, а что дурак, не знала, это же дитя ещё.

- Кто дитя?.. – не понял Елисей.

- Твой Дамир.

- И что, что-то не понимаю…

- А ничего-о… Ой!.. я поняла, ты ревнуешь!.. – засмеялась пьяно, обхватила за шею Елисея, - иди ко мне-е…

Отстранился немного Елисей.

- Подожди.

Татьяна посмотрела как-то таинственно:

- Я тебе не изменяла, дурачок, - вдруг заплакала - и, вообще, не командуй…

- Всё, Танюшка, не буду, прости меня – нежно поцеловал.

Таня отстранилась:

- Мне стыдно, иди, выпей сначала, потом и поцелуешь.

- Почему, потом?..

- Запах чувствовать не будешь.

- А-а!.. ладно, - подошёл к столу и выпил, - ты поспи Танюшка, а я твой сон постерегу. Никого в гости то не ждёшь?

- Тебя.

- Я не считаюсь.

- А ты пришёл, чтобы у меня у пьяной всё узнать?

- Не буду, спи. Он присел и легонько, как ребёнка, гладил по голове.

- Я не могу спать, Елисей, - тихо прошептала.

- Тогда не спи. Может дать что?..

- Нашатыря… вон там лежит.

- Сейчас, - он встал и пошёл за нашатырём, - чего напилась то?

- Сказала ведь, что тебя ждала. Машка приходила утром, рассказала-а…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза