Окись серебра

С этими словами она взмахнула поводьями и направила коня к воротам.

Беспокойные дни IV [14]

1395 год от Великого затмения, декабрь

София отодвинула шторку и взглянула в маленькое окошко кареты. Вдалеке уже виднелся небольшой, но достаточно крутой скалистый холм, чуть припорошенный снегом, а на самой его вершине возвышался замок — пока ещё совсем далёкий и маленький, но вскоре София рассмотрела и зубцы, и бойницы, и, конечно, желтовато-серые крепостные стены, длинные, словно бы опоясывающие холм.

Снега намело совсем немного, но в воздухе искрился мороз, а на далёком северном горизонте уже виднелись снеговые тучи.

Они добирались сюда довольно долго. Из Даррендорфа выехали в конце рукшеиса[15], первого месяца осени, и через две седмицы оказались в Айсбурге, да так удачно: Кристина как раз родила сына, и ни Хельмут, ни София, как и большинство дворян объединённых Нолда и Бьёльна не могли пропустить рождение и имянаречение наследника двух земель. Мальчика назвали Джеймсом — в честь отца Кристины и наставника Генриха, это имя, равно как и ныне почивший его носитель, были важны для них обоих. И фамилии мальчик унаследовал тоже обе — Коллинз-Штейнберг.

Хельмут и София задержались в Айсбурге на две седмицы и направились на юг, в Штольц, лишь в начале третьего месяца осени, лакритиса[16]. Путь, занявший едва ли не целую луну, был нелёгким: ясные, но уже ощутимо холодные дни сменялись ненастными; дождь хлестал, превращая дорожную пыль в грязь, в которой увязали колёса карет и копыта лошадей. Поэтому приходилось целыми днями ждать во встретившихся им на пути башнях, постоялых дворах и домах придорожных весей. Хельмуту это не нравилось: башни, принадлежавшие небогатым рыцарям и сквайрам, не могли сравниться по удобству ни с Даррендорфом, ни уж тем более с Айсбургом; дорожные трактиры кишели пьяницами и шлюхами; а крестьянские селения, горстками разбросанные вдоль тракта… про них и говорить нечего.

Но София не жаловалась — она всем улыбалась, всех благодарила, для всех находила добрые слова и ласковые взгляды. Впрочем, Хельмут что было сил старался оградить её от каких-либо неприятностей и обеспечить её всеми удобствами. По словам Софии, так далеко она путешествовала впервые, однако ей это явно нравилось.

Хотя теперь, подъезжая к конечной цели их путешествия, она не скрывала облегчения и счастья.

Хельмут с трудом оторвал взгляд от улыбающейся в предвкушении жены. Ей удавалось выглядеть изящно и утончённо даже в грубоватом меховом плаще, из-под капюшона которого выпало несколько медных прядей. На её щеках проступил слабый румянец, а тёмно-зелёные глаза счастливо сияли. София была невероятно прекрасна, и Хельмут не мог перестать ею любоваться.

Роэль сидел напротив и со скуки болтал ногами. Вид за окном его не особо интересовал, разговоры с сестрой и названным братом — тоже. Всю дорогу он ужасно скучал и вёл себя смирно. С одной стороны, это радовало: в тяжёлых дорожных условиях маленький ребёнок легко мог начать капризничать и плакать, но Роэль ничего такого не делал — он слушался Софию, делал то, что велят, и лишь изредка проявлял характер, когда совсем уж, видимо, что-то не нравилось. Но с другой… Хельмут помнил свою сестру в этом возрасте, знал многих других детей — они шумели, смеялись, постоянно бегали и так и норовили потеряться… Это было вполне обычное, нормальное поведение для пятилетнего ребёнка, особенно мальчика, поэтому сдержанность Роэля немного пугала.

Но когда Хельмут пообещал мальчику, что в Штольце ему будет куда веселее — с тётей Хельгой, с детьми гвардейцев и челяди, — тот встрепенулся и тут же весь засветился. Было понятно, что по играм, шуму и беготне он всё-таки соскучился, хоть и не подавал виду.

Хельга встречала их прямо у моста через ров, у главных ворот, одетая словно на праздник: фиолетовый упелянд, подбитый белым песцовым мехом, тончайший белый вейл, небрежно накинутый на рыжие кудри, убранные в простую причёску. И не холодно ей?

Не успела карета остановиться, как София тут же выскочила из неё, напрочь забыв о муже и брате, и бросилась к Хельге. Хельмут вздохнул и, взяв Роэля за руку, вышел следом за женой. Та уже обнимала Хельгу, которая смеялась и осыпала Софию комплиментами.

— Моя милая, ты прекрасно выглядишь, — протянула она, — даже лучше, чем в прошлую нашу с тобой встречу. Вы только посмотрите на её осанку, прямо как у истинной Штольц! — И только потом она наконец снизошла своим драгоценным вниманием до недостойного брата: — Ну чего ты там встал, иди сюда!

Ему пришлось чуть наклониться, чтобы Хельга смогла обнять его и чмокнуть в щёку. И то, что в этот раз встреча не была неожиданной, заставило Хельмута обнять её в ответ. Нет, всё-таки он дико скучал.