Оккульттрегер

Прасковьи хватились, подошла веселая Надя, с любопытством оглядела Егора, который тоже с любопытством смотрел на нее.

– Куда ты подевалась? – спросила она. – Может, подсядете к нам с молодым человеком?

Егор улыбнулся сначала Наде, затем Прасковье:

– Кристина вас тут сливает. Сказала, что вы – демоны, что она – оккульттрегер.

Надя лукаво улыбнулась в ответ:

– Так и есть! Ну что? Пересядете или нет?

Егор согласился, и в результате движения стульев, пересадок Прасковья оказалась рядом с Наташей, которая, конечно, первым делом склонила к ней голову и поинтересовалась, кто это.

– Пока никто, – шепнула в ответ Прасковья, ей было на удивление легко и хорошо.

И стало еще лучше, когда Егор вызвался проводить ее.

Они шли по городу, постепенно погружавшемуся в ясный вечер, было захватывающе, как от видео, на котором камера совершает облет красивого обрыва над бушующим морем. Егор купил гомункулу мороженое, и тот в итоге уронил каплю на футболку, случайно сделал слезу неизменно облезлому человеку-пауку. Где-то на трети пути остановились, обмениваясь телефонами. Прасковья похвасталась:

– Я, кстати, могу твой смартфон на раз взломать, если он запаролен. Это такая суперспособность оккульттрегеров.

Он тут же протянул ей телефон, Прасковья повозилась с экраном, но притворилась, что ничего не вышло.

– Это всё «Зомби» и волнение, – объяснила она. – Видишь, у меня руки трясутся, как от азарта.

– Ты такая смешная! – тепло произнес Егор и слегка обнял ее в первый раз.

По сравнению и с прошлой Прасковьей он был здоровый, как лошадь. «Охохонюшки, игогошеньки», – подумала Прасковья и с готовностью пошла с Егором под руку.

– А что еще умеют оккульттрегеры, кроме как взламывать телефоны и давать тепло городам? – спросил он.

– Много чего… – хитро сказала Прасковья.

– А не слишком ли они для «много чего» молоды? – юмористически произнес Егор. – Двести лет – не такой большой срок в наше время, в этом возрасте только жить начинают…

– На самом деле мы еще с мутью боремся, – сказала Прасковья. – Работаем на ангелов, которые херувимы. Ангелов на земле два вида. Одни – херувимы. Другие – престолы. С престолами почти не приходится общаться, они только для особых случаев, а вот херувимы…

– Тебе бы фантастику писать… – сказал Егор.

– Тебе скучно, скучно, да, про это слушать? – капризно спросила Прасковья.

– Нет, почему же? – вздохнул Егор. – Что-то в этом есть такое правдоподобное и неправдоподобное одновременно, скучное, но и затягивающее.

– Это потому, что реальность противоречит сама себе, – вспомнила Прасковья январские слова Сергея. – Растворение создает концентрацию, и порой встречаешь человека, а он будто старый знакомый. Он слушает твою историю, будто много раз ее слушал, знает ее дословно, но чем больше знает, тем больше хочет слушать.

– Ладно, – помолчав, сказал Егор. – Что там про херувимов?

– Сначала не про херувимов, – спохватилась Прасковья. – Ты вот думаешь, это мой младший брат? А это гомункул. Оккульттрегеры появляются сразу с гомункулами.

Гомункул услышал мысль Прасковьи и недовольно проворчал:

– Сама ты, Крысина, гомункул.

Прасковья притворилась, что не услышала:

– И вот тут уже надо про муть! В общем. За нарушенные клятвы нужно отвечать. Муть – это такая идея, такая часть действительности, которую действительность из себя исторгла, оформленная в виде, не знаю, ну, вот стоит забор, а это некая идея, которую надо полюбить, принять, прочитать, понять, заронить в голову какому-нибудь человеку, который тоже способен с ней что-нибудь сделать. Вот гомункул примерно и знает, какому человеку ее в голову заронить. Если получится, то этот человек становится угольком. Он песню напишет, картину нарисует, пост опубликует. А если эту идею не перерабатывать, она постепенно расползается по городу и всех… э-э-э… угнетает, что ли. А херувимы от нее постепенно слепнут. Сейчас понятия о кладах несколько изменились, в прошлом херувимы, например, знали, где золото и серебро люди хранят, а сейчас больше по цветмету угорают. Из-за мути херувимы перестают видеть, где бутылки и алюминиевые банки лежат, ну и всякое другое, соответственно, не могут купить себе выпить и могут загнуться.

– Они бичи, что ли? – спросил Егор.

– Ну не совсем, но типа да.

– Странные какие ангелы, – сказал он с сомнением.

– Ну так ангелы не для того, чтобы нравиться. Это демонам нужно всячески людей охмурять. А дело ангелов – правду нести, остальное их не интересует почти. Правда, как правило, неприятна и есть. Истина – да, ничего себе, вполне радует. Но если разобраться, то ведь она за пределами абстрактного, всего одна.

– Это с христианской точки зрения, – возразил Егор.

– Да пофиг, – сказала Прасковья. – В общем, дело оккульттрегера – узнать у херувима, в чем заключена муть, переосмыслить, закинуть в голову какому-нибудь человеку, сделать уголька, обогреть город, а иначе он остынет и исчезнет. И, судя по раскопкам, такое происходило многократно, судя по тому, что цивилизации сменяют друг друга, много где оккульттрегеры исчезали под корень.