Оккульттрегер

Память чуть ли не веером, чуть ли не павлиньим хвостом распахнула перед внутренним взором Прасковьи все воспоминания, касавшиеся утраты жилища. В основном это были пожары, но попались и кейсы, схожие с ее нынешним. Предвкушение злодейского возмездия – вот что она ощутила, когда Олег спросил:

– Что собираешься делать?

– Как ты смотришь на то, чтобы они меня выцепили и стали угрожать? А тут ты из засады или кто-нибудь из твоих друзей: хоба-на! Не будут же они вечно за мной смотреть. Да и сколько можно? По идее, должны скоро решиться.

– Смотрю положительно, – одобрил начальник. – И так-то да. Сколько они тебя уже пасут?

Прасковья прикинула:

– Пару-тройку дней с того момента, как я их заметила. Примерно так. Может, и дольше, но вряд ли, они же лопухи какие-то?

– Скажем так, не Штирлицы, – сдержанно прокомментировал Олег. – Лет полста назад я бы этим кадрам даже мелкую спекуляцию не доверил. Их или мы примем, или мусора со дня на день. И это еще цветочки. А ягодки – если они с местными братками пересекутся. Есть вероятность, что в таком случае мир организованной преступности предстанет перед ними самыми неприглядными своими сторонами.

Судя по всему, Олег сам находился в нездоровом нетерпении перед развлечением, которое задумали они с Прасковьей, потому что буквально этим же вечером, ближе к десяти, когда Прасковья уже валялась, раскрыв ноутбук и ютьюб в ноутбуке, он позвонил ей еще раз.

– Прасковья, дорогая, – вкрадчиво сказал он. – А не собираешься ли ты сейчас до магазина смотаться? Самое время. Народу на улице сегодня чего-то не очень много. Я понимаю, что тебе завтра с утра выходить, но, может, сделаешь одолжение, м? Возле твоего дома их машина стоит. Может, они к тебе и так постучались бы, но когда еще соберутся. Вдруг их твоя одинокая фигурка и цокающие по асфальту каблучки сподвигнут на решительные действия, кто знает?

– Я бы поцокала, но у меня только кроссовки да кеды.

– Настоящие? Китайские? С волейбольным мячом?

– Всё так, – подтвердила Прасковья не без сарказма. – А еще заходи в гости. Есть импортное пиво в банке и растворимый кофе с индианками.

– Да ты чё? – делано изумился Олег. – Надо к тебе забежать, раскулачить.

Прасковья натянула джинсы, футболку напялила, сунула карточку в карман да так и пошла. По пути до магазина ее не побеспокоили. Не в силах придумать, что ей нужно в продуктовом, купила банку газировки и пошла обратно.

Черт угадал. Возле подъезда, под уличным фонарем, Прасковью мягко придержали за локоть:

– Девушка, не желаете прогуляться?

Прасковья обернулась. Перед ней стоял довольно симпатичный молодой человек с красивой светлой бородой, явно оформленной барбером. Опять же андеркат. На внешней стороне кисти, что придерживала Прасковью от опрометчивого бегства, виднелась замысловатая татуировка, на запястье сидели умные часы, на шее, как лисий воротник, лежали здоровенные оранжевые наушники, откуда доносился неопределенный рэпчик. «Никогда бы не подумала, что это разбойник», – мелькнула у Прасковьи юмористическая мысль. Она снизу вверх смотрела в спокойные синие глаза, пытаясь придумать, как себя вести. Для правдоподобия стоило порыпаться, выказать несогласие с предложением, но молодой человек опередил Прасковью. Сказал приветливо:

– Заорешь – урою прямо здесь.

Молодой человек потянул ее за собой, подвел к черному автомобилю неподалеку. Прасковья в машинах не особо разбиралась, но был это не внедорожник, так что поездку в лес можно было исключить. Перед Прасковьей предупредительно открыли заднюю дверь. Из автомобиля, мягко обернутый уютным освещением салона, на нее поглядывал по-над стеклами очков еще один молодой человек: русый такой крепыш в цветной курточке и коротких штанишках в обтяг. Оказавшись рядом с ним, Прасковья разглядела хохлому, выбритую на висках, кроссовки, надетые без носков. Ухо юноши было заткнуто белой беспроводной гарнитуркой, пахло от него парфюмом с безобидным ароматом апельсиновой жвачки. Весь такой опрятный, с умным взглядом, подойди он к Прасковье в какой другой день, она с удовольствием бы с ним познакомилась. Даже теперь она не сказать что чувствовала сильную неприязнь. Благодаря Олегу вся эта история раскрывалась перед ней, будто аттракцион вроде сафари.

Стукнул блокиратор на двери, машина тронулась мягко и почти беззвучно.

– Что вам нужно? Куда мы едем? – как полагается в таких случаях, спросила Прасковья.

– Ебальник прикрой, шкура, – миролюбиво посоветовал русенький, толкнул ее в лицо открытой незлой ладонью, так что она слегка тюкнулась затылком в стекло. – Ремень прицепи и сиди тихо, пока не спросят.

Светленький включил автомагнитолу, заиграла «Imagine» Леннона.

– Включи погромче, – попросил русый. – Хорошая песня.

Светленький добавил громкости, вздохнул:

– Жаль, его убили, столько бы еще всего написал…

– Чепмен, – сказал светленький. – До сих пор сидит.

– И поделом! – с дидактической интонацией произнес русый. – Ай эм нот зе онли уан…

И тут же доверительно наклонился к Прасковье и с любопытством спросил:

– Ты целка, нет? Или у какого-нибудь чурки уже на хую поскакать успела?