Оккупация

На следующее утро за Горданой приехала машина и увезла в госпиталь, а я пошел на тренировку. Занятия прошли как обычно, хотя сразу бросилось в глаза, что Тантиэль откровенно, целенаправленно и злостно филонит. Надо будет как-то поговорить с ней и объяснить, уж не знаю каким образом, что тренироваться вполсилы — это довольно бессмысленная трата времени. Я не раз говорил ученикам, что если кто-то хочет получить то, чего у него раньше не было, он должен делать для этого больше, чем делал раньше. Хочешь больше денег — надо больше работать или знать и уметь больше, чем знал и умел раньше. Хочешь больше мышечной массы — надо таскать гири побольше, чем таскал ранее. Хочешь бежать быстрее — надо приналечь на ноги. А хотеть больше, но не прилагать к этому дополнительных усилий — значит остаться на том же месте.

Однако сегодня я не располагал особо хорошим настроением для подобных бесед, точнее, не хотелось тратить время впустую. Я ей объяснял? Объяснял. Она поняла? Нет. Какая гарантия, что поймет теперь? Да никакой.

После тренировки я пошел домой. Горди вернется только вечером, и я надеюсь, что с хорошими новостями. Надо бы приготовить какой-нибудь праздничный ужин…

Я затарился в магазине продуктами, которых у нас не было среди припасов, и пошел домой, соображая, что готовить: мясо в вине и рыбу в соусе или же приготовить мясо с соусом, а вино оставить к рыбе.

Однако войдя во двор, я увидел на крыльце у двери Тантиэль, которая сидела на помосте и болтала ногами.

— Что ты тут делаешь?! — удивился я.

— В гости заглянула, чайку попить, — с наивным видом ответила она. — Я тут узнала, вам наш напиток понравился — вот и принесла гостинца, так сказать, его ведь, кроме как с наших складов, больше нигде не раздобыть.

И форменный камзол на ней частично расстегнут. К чему бы это?

Ситуация усугублялась тем, что вот так взять и грубо выставить ее за дверь, после того, как она помогла решить вопрос с врачом, было бы очень некрасиво с моей стороны, воспитание мастера Куроно не позволяет мне так поступить…

И Тантиэль, чью игру я вроде бы раскусил, это знает, скорее всего, и обязательно воспользуется… Наверное, аналитики свартальвов просекли, что я очень вежливый человек.

И они правы. Японцы — самая вежливая нация в мире. Если у немцев национальной чертой считается орднунг, то есть порядок и пунктуальность, габровцы — жители болгарского города Габрово — знамениты своей жадностью, британцы славны чопорностью, латиноамериканцы — темпераментом, славяне — гостеприимством, то национальной чертой японцев стоит считать вежливость. Другие нации поражаются тому, что маленьким японцам до семи лет не говорят слова «нельзя», но из них все равно вырастают самые вежливые и воспитанные люди на свете. Японцы настолько вежливы, что даже якудза никогда не грозятся отомстить, ведь это грубо и невежливо. Вместо этого они пообещают «зайти в гости». А втыкая в живот обидчика катану, почтительно произнесут «прошу вас умереть».

И надо думать, вот это последнее о моей вежливости свартальвам неизвестно.

Я открыл дверь и гостеприимным жестом пригласил непрошеную гостью войти. Строго говоря, женщины в Японии не пользуются привилегиями слабого пола, как в Европе, так что жест, видимо, принадлежит Реджинальду. Да и я, немало поколесив по Европе и пожив в Америке, кое-каких манер поднабрался. Ведь вежливость — она универсальна, и никогда не бывает некстати.

— Устраивайся поудобнее, — предложил я, указав на татами и низенький столик в гостиной, тот самый, за которым мы чаевничали с Райзелем, — а я отнесу покупки на кухню и соображу, чем тебя угостить.

Тантиэль достала из кармана небольшую коробочку с надписями на языке свартальвов, такими же нечитабельными, как и непроизносимое название напитка: шутка ли, алфавит темных альвов насчитывает порядка пятисот букв, и свартальвоведы все еще не пришли к общему мнению, сколько их точно, потому что одна и та же буква в разных случаях пишется по-разному.

— Научить, как правильно заваривать? — томно проворковала она.

— Я умею, — улыбнулся я, — Райзель научил.

На кухне я вытряс из шкафа пару банок с консервированными овощами и пакет с охотничьими колбасками, а также говяжью бастурму. Консервы — из того груза, который привезли нам свартальвы в качестве платы, и надо сказать, что слово «консервы» тут не подходит. Способ, которым свартальвы запасают свежие продукты, людям попросту неизвестен. В банках — практически безвкусная жидкость, в которой плавают ломтики огурца, сладкого перца, персиков, слив — чего угодно. И все это, извлеченное из емкостей, на вкус и по консистенции ничем не отличается от свежатины, только-только сорванной с ветки или грядки, помытой и нарезанной. Должно быть, без магии не обошлось.