Оккупация

– А чего ему сделается… Как говорится, пьяных бог бережет.

– Это да…

– Про меня что-то было?

– Орал.

– Сильно?

– Еще как, чуть дверь не вылетела…

Контактер часто торговал инсайдерской информацией с Банковой и совершенно не стеснялся…

– Назначение ваше полетит теперь. Дорого было?

– Какое назначение? – не понял генерал.

– На таможню… – непонимающе глянул контактер, – уже подписано было.

У генерала едва глаза на лоб не полезли, но он быстро справился с собой.

– Подписано, говоришь, было? А кто занес?

– Плохенко.

О как.

– И где сейчас этот документ?

– Так алкаш наш порвал…

…

– Там к нему Сосновский зашел, потом мне пришлось Дениса Эдуардовича внизу догонять. Этот Сосновский… он на всех стучит.

– Это да… – генерал отпил зеленого чая, – это да…

Из машины генерал набрал номер одного из своих контактов в СБУ по Киеву и Киевской области. Назвал номер, на который перезвонить, – номер отеля, куда он тупо зашел и ждал звонка.

– Витя, ты? Да, я. Пробей – кто там у нас… должен был быть указ о моем назначении… у Плохенко. Какова его судьба. Ага, дякую…

Понятно, что Плохенко, как и любой начальник, сам печатать не станет, и… в общем, все тайное становится явным.

Еще через час ему отзвонили. Все подтвердилось.

Он только что чуть не стал председателем Государственного таможенного комитета Украины, при этом он сам об этом ничего не знал.

Должность козырная, за нее всегда шла драка – уж очень велик с нее навар. Но генерал чувствовал опасность, смертельную причем опасность.

В тридцать седьмом – тридцать восьмом высокопоставленных чекистов перед тем, как арестовать, назначали на должности, где они отрывались от системы НКВД и уже не могли защитить себя. Только потом следовал арест.

Плохенко – конфидент президента, и если его вопросом занимался Плохенко – значит, они что-то знают. Вопрос – что.

И кто слил.

Генерал набрал еще один номер…

Следующая встреча состоялась в одной из киевских галерей… небольшой камерный зал, где выставлены работы молодых художников, которые через десять лет могут вырасти в цене в несколько раз. Генерал вошел в зал – и моментально нашел глазами седовласого, подтянутого, с жесткой щеткой усов господина, рассматривающего картину про войну на Востоке.

Он притворился, что тоже смотрит картины. И с каждой картиной он и этот господин оказывались все ближе, пока не встретились у одной из них.

– Красиво, не так ли?

– Картина? Полная чушь.

– Не скажите. Впечатляющая эстетика. Украина вообще очень эстетичная страна, здесь красиво все. Пейзажи, женщины, картины. Или вот эта. Она называется «Одиночество». Не хотите купить?

– Зачем?

– Повесить дома.

Генерал разозлился:

– Вам она пойдет лучше.

Вместо ответа его контактер достал телефон.

– Моя Дашка… – с нежностью и гордостью сказал он, – в третий раз меня дедом делает…

Генерал подавил злость.

– Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о картинах или внуках.

– Вам виднее, зачем вы сюда пришли.

Собеседник генерала был… ну, скажем так, неофициальным послом России на Украине. Есть официальные – а вот этот человек был неофициальным, частично подменяя как посла, так и резидента СВР, которого на Украине, кстати, никогда не было[97].

Через него решались вопросы. Самые разные. Начиная от судьбы частного российского имущества на Украине и украинского в России и заканчивая долгами за газ и темами международной политики. Решали вопросы также и спецслужбисты. Несмотря на риторику с обеих сторон, все понимали, что Россия никуда не денется, и Украина никуда не денется, и вопросы решать надо по-любому.

Проблема была в другом. Это понимали не только в Киеве, но и в Москве. Россия могла выбрать самый разный тон и голос в общении с Украиной, но раз за разом выбирала тон мафиозного пахана. Короткий миг 2014 года, когда многие начали действительно задумываться, а что такое Россия, что такое русский народ, каковы цели и задачи русских и русского на Украине, был давно в прошлом, и на его место пришло привычное «делание дел». Со всеми. И несмотря ни на что. Вопросов теперь было только два: кто отвечает за базар и где наша доля…

– Мы, кажется, с вами договорились обо всем.