Оклик

Я вскакивал с постели: мой сон прорезал трубный глас иврита, на котором писались первые заповеди на скрижалях Завета, и последние, что загремят рогом в день восстания мертвых, а в этот миг непробужденными таились в пыльном молитвеннике у бабушкиного изголовья.

Глава седьмая

* * *

СТОЖАРЫ-ПОЖАРЫ: ДЫМНЫЙ ШЛЕЙФ ПЕЧАЛИ.

БЕЗБЫТНОСТЬ, РАЗГУЛ И ЖАЛОСТЬ.

ОЗНОБ ЮНОСТИ.

ЧОПОРНОСТЬ И ТОПОРНОСТЬ.

ПОРОСЛЬ: ЦВЕТЫ ПО ОСЕНИ.

ОПРОКИДЫВАЮЩАЯ ВОЛНА: ПИРУШКИ, ВЕЧЕРА,

ОСЛЫ И ПЕТАРДЫ.

ПО ОБОЧИНАМ ПИКНИКА.

СНЕЖНАЯ ШАПКА.

ВЛАДИМИРСКАЯ ГОРКА: КЕЛЬИ ЖЕНСКОГО

МОНАСТЫРЯ.

ОГНЕННЫЙ ВХОД: ОТЛУЧАЮЩИЙСЯ ПРИВРАТНИК.

СФОКУСИРОВАННОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ.

СОБАЧЬЯ МОРДА НА ФОНЕ ЛУНЫ.

РАЗРЫВ: ПЬЯНЬ КРУГОМ И СТУК КАБЛУЧКОВ.

ХВАТАЮЩИЙСЯ ЗА ПЕРО, КАК ЗА СОЛОМИНКУ.

МЕЛАНХОЛИЯ ОТЦА И ЖИЗНЕРАДОСТНОСТЬ

МАТЕРИ.

СОРОКСКАЯ КРЕПОСТЬ, ШПАНА, УГОЛОВНИЧКИ:

СРЕДИ СВОИХ.

ПРИВКУС ЗАТАИВШЕЙСЯ ГИБЕЛИ.

СЖИГАНИЕ МОСТОВ.

БЕКИРОВ ЯР: КРИПТ ОТШЕЛЬНИКА.

СОН: ОЩУЩЕНИЕ ДВЕРИ, РАСПАХНУТОЙ

ВО МРАК.