Окна в облаках

– Да никак. Нет у нее рака. И завещание она не писала. Да и не помогала сроду никому. Арину положили на обследование в этот центр по просьбе кузины. Дикие выходки и приступы головной боли. Я поговорил со специалистом, который ставил диагноз. Она практически здорова по их специфике, ничего не нужно резать, нет угрожающих образований и вытекающих последствий. Просто немного искаженное строение лобных и височных костей. Врожденный, возможно, генетический дефект. Если ты не в курсе, то повреждение этих костей черепа – распространенное явление в материалах криминалистов. Это часто находят у серийных убийц, маньяков, садистов. Разумеется, у них все серьезнее и грубее. А в нашем случае такая головка у вполне себе симпатичной дамочки. Она сейчас сидит в отдельной палате в розовом пеньюаре с рюшами, с накрашенными ресничками и губами. Я представился журналистом, который пишет репортаж о психиатрических лечебницах. И она откровенно кадрилась, если это кому-то интересно.

– Почему она сейчас в больнице? – в ужасе спросила Тоня.

– Не из-за твоего рассказа, успокойся. И вообще, не преувеличивай свою роль в этой тягостной судьбе. Арина Виленская – до выходок и после – рациональный, даже расчетливый человек, обожающий только себя. И на других она отвлекается только потому, что они мешают этому обожанию. А твою ссылку она получила уже в больнице. У нее там ноут и айпад. Отреагировала и забыла. Жизнь у нее насыщенная.

Они прервались на ужин, потом пили кофе, смотрели кино. Сергей уже собрался прощаться.

– Ну что, закрыли тему? – спросил он у Тони. – Вроде бы яснее не бывает: человек – несчастный случай, и от него надо бежать впереди собственного визга.

– Да, это очевидно, – согласилась Тоня. – Но… Сережа, я не могла бы ее навестить? Просто, чтобы потом не мучиться и сделать все, что ты предлагаешь, в самом мягком, щадящем и даже по возможности позитивном варианте. Хорошо повидаться, убедиться, что никаких камней за пазухой, оставить пирожные и расстаться.

– Господи боже мой, – простонал Арсений. – Тоня, я начинаю тревожиться по поводу твоих мозгов. Ты лезешь в дурдом этого стремного существования, как маньяк. Ты не можешь понять главного и примириться с тем, что каждому хорошо в своем болоте. Ей – там. Тебе – здесь, с твоей работой, нормальными людьми и прекрасным Степой.

– Я понимаю, Сеня. Но я хочу повидать Арину, – устало сказала Тоня. – У любой новеллы должен быть финал.

На следующий день Тоня напекла пирожных с шоколадным кремом. Когда за ней заехали Арсений с Сергеем, она была уже одета в брюки со свитером и легкую куртку.

– Там жуткий ветер, – заметил Арсений. – Простудишься.

Тоня достала с полки светло-серый пушистый шарф-хомут и надела его на шею.

Мужчины остались в машине у клиники, а Тоню молчаливая фигура в маске провела в маленькую чистую комнатку, мало напоминавшую больничную палату. Тоня рта не успела открыть, как Арина в своем розовом пеньюаре, пахнущая духами, бросилась ей на шею.

– Как же я рада тебя видеть, ты не представляешь! Вроде бы сестра рядом, мама приходит, муж тоже, а я все думаю о тебе, как ты стала мне роднее всех. Ты одна меня понимаешь.

Арина щебетала, ела пирожные, восхищалась, а Тоня чувствовала себя неуклюжим, почти неодушевленным предметом в центре яркой и гротескной постановки. Она пыталась обнаружить в Арине хоть каплю неискренности, фальши. Но этого не было. И только через какое время Тоне удалось понять, что она просто участвует в приступе любви Арины к самой себе. Она видела себя такой прекрасной, нежной и слабой, что ее умиляло все вокруг. И струи дождя, льющиеся по стеклу, и эта маленькая, уютная комнатка для особой больной, и, конечно, нежданная зрительница – Антонина со своими пирожными и виной в глазах.

– Как хорошо, что ты надела этот шарфик, – говорила Арина. – Это ведь я его тебе подарила. Я тогда полдня ходила по магазинам, искала что-то такое, что сделает тебя неповторимой. И он очень гармонирует с твоими глазами. Ты в нем такая женственная, такая близкая мне во всем…

Да, только сейчас Тоня вспомнила, что этот шарф ей на самом деле подарила Арина.

– Я пойду, – поднялась она. – Рада была повидаться. Убедилась, что ты хорошо себя чувствуешь. Мне сказали, что тебя скоро выпишут. Береги себя.

– Спасибо, родная, – с придыханием произнесла Арина. – Помни, что я постоянно о тебе помню и всегда жду.

…Прошло два года. Утром Антонина провожала Арсения до входной двери. У него лекция и семинар, у нее работа, которую нужно сделать дома. Рядом крутился, размахивая хвостом-веером, Степа. Он уже считает Арсения если не хозяином, то по крайней мере еще одной собакой Антонины.

– Как же неохота от тебя уходить, – говорит Арсений. – Не могу на тебя насмотреться. Никогда не видел такого милого и нежного лица. И твоя теплая аура… И этот дурацкий, радостный и приятный Степка. Даже не представлял, что у меня будет такое убежище от всего. От депрессивного мира, от ненужных людей…

– Я люблю тебя, – сказала Тоня, закрывая за ним дверь.