Окнами на Сретенку

Исай изредка отвечал мне на мои письма — он жил теперь на Камчатке, в поселке Эссо. Я все-таки не решалась окончательно порвать с ним, мне все казалось, что ребятам, особенно Боре, когда подрастут, очень нужен будет отец.

В институте у меня появились новые приятельницы — Ася Булгакова и Таня Бусурина. И осенью я получила две группы, с которыми у меня постепенно сложились очень тесные дружеские отношения. Я заметила, что все еще не утратила способность увлекаться студентами, по-прежнему меня это вдохновляло…

<…>

Вместо заключения 1994 год. Поездка в Германию

В этом году вдруг произошло странное счастливое стечение обстоятельств, позволившее мне нежданно-негаданно еще раз побывать в Германии и увидеть все те места, где я росла.

Татьяна Бусурина и ее младшая дочь Лена решили расширить с моей помощью свои познания в немецком языке (Лена с мужем собирались переехать в Германию), и я еженедельно ездила к ним для занятий. Часто мне рассказывали там о некоей фрау Бертольд, гувернантке младшего сына известной виолончелистки Наталии Гутман, — она жила с мальчиком в Мюнхене, иногда привозила его в Москву и тогда общалась с Таниной семьей (старшая дочь Тани Аня дружит с Гутман). Фрау Бертольд неизменно привозила много подарков маленькому внуку Татьяны, но общение как таковое было не совсем обычным: оно шло с обеих сторон на ломаном английском, ибо фрау Бертольд не знала ни слова по-русски. Вот и пришла Таниной семье в голову мысль пригласить к себе вместе с фрау Бертольд и меня, чтобы мы побеседовали по-немецки.

Урзула Бертольд оказалась общительной женщиной 53 лет, высокой, худощавой, спортивного типа, в коротких джинсах. Она рассказала мне о себе — родилась в Гамбурге, в семье среднего достатка, мать хотела, чтобы дети получили хорошее образование, но в отличие от своего брата Урзула окончила лишь классы, соответствующие низшему неполному среднему образованию, и пошла учиться на курсы чертежников. Окончив курсы, она, однако, почувствовала, что ее призвание — сельское хозяйство, и уехала в Швейцарию, где несколько лет работала помощницей в одном крестьянском хозяйстве: ходила за коровами, ухаживала за садом. Попутно она заинтересовалась виноградарством и ходила на курсы по этой специальности. Потом поняла, что любит детей от 6 до 12 лет, и поступила воспитательницей в сельский детский приют. Однако, будучи человеком принципиальным, она через два-три года рассорилась со старостой этого сельского округа (о чем потом жалела), и уехала из Швейцарии. Работала в Мюнхене, потом в Любеке у пожилых людей компаньонкой, садовником. В Любеке ее порекомендовали как прекрасную гувернантку к шестилетнему сыну Наталии Гутман. «Зашу» Кагана, отец которого, третий и любимый муж Наталии, Олег Каган, рано умерший от рака, был талантливым скрипачом, тоже обучали музыке. Он был добрым, но очень избалованным мальчиком. Ему и гувернантке сняли роскошную квартиру в Мюнхене, где они жили вот уже четыре года — мальчик учился в немецкой школе, был бесконечно предан фрау Бертольд, которую слушался с полуслова. По-видимому, у нее действительно был талант воспитателя.

Фрау Бертольд поинтересовалась, откуда я так хорошо знаю немецкий. Я сказала, что родилась в Берлине семьдесят один год тому назад. Она сказала, что теперь, когда стало легче везде ездить, я, наверное, часто бываю на родине. Мои слова, что я не была там шестьдесят три года, ее потрясли, но я напомнила ей, что для приезда нужно приглашение, а мои родные все давно уже умерли или неизвестны мне. После этого я все время переводила разговор на другие темы, но она продолжала глядеть на меня широко раскрытыми недоумевающими глазами и спрашивала снова и снова: «Неужели никого у вас нет в Берлине? А в Мюнхен вы не хотели бы приехать, я бы вас пригласила? Я все время стараюсь припомнить, нет ли у меня хоть кого-нибудь в Берлине…» Мне стало уже не по себе от такого ее участия, и я поспешила уйти. Она на прощание взяла мой телефон, и на следующий же день позвонила: «Приходите ко мне, мы с Зашей одни, фрау Гутман на гастролях. Посмотрите, какая у них квартира. Давайте еще поговорим». Отказываться было неудобно, я пошла, и мы опять долго говорили. Лейтмотивом все время было: «Неужели некому пригласить вас в Берлин?» Потом она проводила меня по Гоголевскому бульвару до метро, напоследок попросив оставить ей мои «анкетные данные». Это было в четверг, в субботу она летела с Зашей обратно в Мюнхен, а уже в следующий вторник в восемь часов утра раздался звонок: «Я вам выслала с фрау Гутман приглашение! Мне сказали, что вам не обязательно ехать в Мюнхен — можете в любой город. Остается только найти, у кого бы вы в Берлине могли остановиться». Через два дня приглашение было у меня, а еще через неделю она сообщила: фрау Гутман говорит, что я могу остановиться в Берлине у ее брата, Бориса Сапожникова, — вот его адрес и телефон…