Окно Иуды

Она поспешила в дождь, а я остался в толпе. Люди у дверей Олд-Бейли суетились, как цыплята, хотя дождь почти прекратился. Дул порывистый ветер; на Ньюгейт-стрит белели газовые фонари. Среди автомобилей, ожидавших сановных владельцев, я нашел закрытый «воксхолл» Г. М. (не недоброй памяти «ланчестер»!) с его шофером Луиджи. Прислонившись к машине, я попытался закурить сигарету на ветру. На меня нахлынули воспоминания. Вон там, за церковью Гроба Господня, тянулась Гилтспер-стрит, а от нее отходил Плейг-Корт, где несколько лет назад Г. М. и я занимались совсем другим делом,[12] когда Джеймс Кэплон Ансуэлл еще и не помышлял об убийстве. Толпа, выходящая из Олд-Бейли, медленно редела. Когда начали закрывать двери, пара полицейских лондонского Сити в шлемах, похожих на каски пожарных, обшитые синей тканью, вышли и окинули взглядом ситуацию. Г. М. показался одним из последних. Он ковылял в съехавшем на затылок цилиндре; ветер теребил полы пальто с побитым молью меховым воротником, а по резким движениям губ, произносивших безмолвные ругательства, я понял, что он говорил с Ансуэллом. Г. М. втолкнул меня в машину.

– Поехали! – крикнул он и добавил: – Молодой осел все испортил.

– Значит, он все-таки виновен?

– Конечно нет! Он просто вполне достойный парень. Я должен вытащить его, Кен! Дело того стоит.

Когда мы свернули на Ньюгейт-стрит, встречная машина задела наше крыло. Г. М. высунулся из окошка и разразился таким изобретательным потоком брани, что дополнительных свидетельств о его душевном состоянии не потребовалось.

– Очевидно, – продолжат Г. М., – он думал, что стоит ему признаться, как судья скажет: «О'кей, парень, этого достаточно. Уведите его и вздерните».

– Но зачем ему признаваться? И вообще, является ли это доказательством?

Отношение к происшедшему Г. М. было таким же, как у Эвелин.

– Конечно, это не доказательство! Но важно то, какой произведен эффект, даже если Чокнутый Рэнкин распорядится это не учитывать. Я верю в Чокнутого, Кен… Но если вы думали, что худшее позади, когда Корона закончила вызывать свидетелей, то вы жестоко ошибаетесь. Сынок, наши беды только начинаются. Больше всего я боюсь перекрестного допроса Ансуэлла. Вы когда-нибудь слышали, как Уолт Сторм проводит перекрестный допрос? Он разбирает обвиняемого на мелкие кусочки, как часы, а потом предлагает вам поставить все колесики на прежнее место. Закон не обязывает меня вызывать Ансуэлла свидетелем, но если я этого не сделаю, то подставлю себя под язвительные комментарии Сторма, да и история убийства не будет полной. Но я боюсь, что, если мой свидетель повторит то, что заявил недавно, его высказывание сочтут официальным признанием.

– Я снова спрашиваю (как же заразителен стиль зала суда!), почему Ансуэлл признался?

Г. М. откинулся на подушки, и цилиндр съехал ему на глаза.

– Потому что кто-то с ним контактировал. Не знаю как, но не сомневаюсь кто. Я имею в виду кузена Реджиналда. Вы заметили, как он и Реджиналд всю вторую половину дня обменивались многозначительными взглядами? Хотя вы не знаете Реджиналда…

– Знаю. Я встретил его сегодня в доме Хьюма. Проницательные маленькие глазки устремились на меня.

– Ну и что вы о нем думаете?

– Немного высокомерный, но вполне приличный парень.

Глазки устремились в другую сторону.

– Угу. А что сообщила девушка?

– Она велела сказать вам «да».

– Славная девчушка.

Г. М. уставился из-под полей цилиндра на стеклянную перегородку:

– Это может сработать. Во второй половине дня мне довольно повезло, но я получил и несколько достаточно скверных ударов. Худшим из них был тот, когда Спенсер Хьюм не появился в качестве свидетеля. Я рассчитывал на него – будь у меня хоть один волос, он бы поседел, когда я услышал о его отсутствии. Неужели он дал стрекача? Люди думают, что у меня нет ни капли достоинства, видя, как мы с Лоллипоп гоняемся за свидетелями и делаем всю грязную работу, которую должны выполнять не барристеры, а солиситоры…

– Откровенно говоря, – заметил я, – вся беда в том, что вы не хотите работать с солиситорами, Г. М. Вы стараетесь проводить все шоу самостоятельно.

К сожалению, это было настолько близко к истине, что вызвало взрыв негодования.

– И это вся благодарность после того, как я бегал вокруг железнодорожной станции, словно носильщик?..

– Какой железнодорожной станции?

– Не важно какой, – остановил себя Г. М. на полпути. Тем не менее он был так доволен, создав очередную загадку, что немного остыл. – На какую станцию вы бы отправились, Кен, после услышанных сегодня показаний?

– Чтобы сесть на поезд? Каким образом эта тема вообще возникла в разговоре, мне не вполне понятно, – сказал я, – но не является ли это изощренным способом намекнуть, что доктор Хьюм может смыться?

– Еще как может! – Г. М. возбужденно повернулся ко мне: – Вы, случайно, не видели его сегодня в их доме?

– Да, видел – изрекающим благодушные банальности.

– Вы выполнили мои инструкции насчет создания таинственной атмосферы?