Окно в доме напротив

Как я прожил эти три недели, непонятно. Несомненно, потратил восемь жизней из девяти возможных. Только одна старушка стала на мою сторону, принося просроченные домашние заготовки и покупную дрянь из дешевого супермаркета – я раньше не понимал, как можно есть суповые наборы, где лежали только перемытые кости, а теперь именно они составляли основную часть моего небогатого рациона. Добывать еду иначе я так и не научился. Неудивительно, что на таком питании к концу третьей недели я едва держался на ногах. В кошачью мою голову приходили суицидальные мысли, но я их гнал прочь, ибо боялся еще одного перерождения, в какую-нибудь инфузорию или вообще дерево, а зная, как жители мегаполиса относятся к зеленым друзьям, лучше не думать, что я испытал бы при этом да при этом вовсе не имея возможности ни сбежать, ни ответить. Оставалось одно – выбираться из города, пока еще жив и более-менее цел.

Что и сделал. Чудом перебравшись через улицу, уйдя от трех собак и пяти машин, преодолел два квартала бегом и еще шесть в кузове старой повозки не менее древнего трактора. Наконец оказался в отдаленных, но смутно знакомых местах. Тут владелец винтажного транспорта заметил мое присутствие, остановил таратайку и вышвырнул лишний груз, явно замедлявший движение колымаги, куда подальше. Я кубарем прокатился по асфальту, шарахнулся от одних ног, других. Запутался в третьих.

– Ой, какой хорошенький, бедненький, – донесся до меня знакомый голос. Я поднял морду.

– Аля? – изумленно мявкнул я. Алина опустилась передо мной.

– Испугался, ясноглазенький? Не бойся, я тебя в обиду не дам. – Я вздохнул с облегчением, хоть одну знакомую душу встретил, которая действительно не обидит. – Совсем тебя замучили, вон какой тощий стал. Иди ко мне на ручки, я покажу, где ты жить будешь. – И, разглядев повнимательней: – Ой, а раскраска-то у тебя какая чудная. Красавец ты мой.

Аля легко взяла меня на руки, будто шарф – наверно, к этому времени, я и весил столько же, – и отправилась домой. Благо, до него оказалось совсем недалеко, минут пять ходьбы даже нынешнему мне.

Я выдохнул и на радостях замурлыкал. Аля еще сильнее обняла меня, открыла магнитным ключом дверь подъезда, поздоровалась с соседкой, покупавшей в булкомате у входа ватрушки. Обостренным своим восприятием, я почувствовал тонкий приятный запах и человечьей памятью вспомнил, что у старушки живет одна симпатичная, на мой нынешний взгляд, кисуня, которая часто выгуливается на лоджии. Не раз видел, приходя в гости к Але ее томный взгляд и необоримую скуку, холеную шерсть и… нет, это уже теперешние инстинкты заговорили. А у злопамятной бабки, что живет этажом ниже и вовсе таких скучающих целых четыре штуки. Так что перспективы мне виделись радужные. И любящая хозяйка, и свободный доступ на соседние лоджии по всей длине дома. Тем более, архитектура здания позволяла бы мне переходить по единому парапету от одной квартиры к другой без особых проблем. Масса замечательных приключений, но совсем иного плана.

– Назову тебя Гариком, – сказала Алина, отпирая дверь. – Чем-то ты похож на одного моего знакомого, который, которого… – она всхлипнула, но тут же замолчала. Я осторожно потеребил ее лапой. Она кивнула, улыбнувшись сквозь слезы. – Правда, похож. Такой же взбалмошный и нечесаный. Но ничего, я тебя приведу в порядок, станешь лучше прежнего. И будем жить вдвоем, только ты и я. Договорились?

Я мяукнул.

Когда Аля выкупала и высушила меня феном, я почувствовал, как жизнь налаживается, а когда она выдала мне рагу из холодильника, окончательно ощутил, что попал в кошачий рай. Как и предполагал изначально, едва увидев мою знакомую, ведь за Алей я как за каменной стеной. Тем более, опыт общения с мне подобными у нее был.

Через несколько дней, когда я отъелся и пришел в форму, мы отправились к ветеринару. Я ехал в переноске, довольно удобной и просторной, подремывал и вспоминал свои старые свидания с Алей. Она и раньше любила животных, да почему-то не заводила. Нет, помнится, до меня кошка у нее жила, недаром же на мне сейчас ее антиблошиный ошейник. Но я как-то не очень всегда относился к питомцам, наверное, поэтому Алина не хотела хоть чем-то портить наши отношения. А потом…

– Все, Гарик, прибыли, – прервала она ход моих мыслей. Машиной Аля, после того жуткого для нас обоих дня, не пользовалась, ездила общественным транспортом. Никак не могла решиться, хотя ее, как сама сказала, только в качестве свидетеля и привлекали. Но ей все помнилась скользкая дорога, я, выскочивший в неположенном месте, придумывающий, что и как сказать на последнем свидании. Кто ж знал, что до него нам не добраться. Я вздрогнул невольно, Алина, внимательно следившая за мной, тут же начала успокаивать.

В кабинете поставила меня в переноске на окно, а сама долго шушукалась с врачом, объясняя, что у меня не так и ей подозрительно. Я не вслушивался, увлекшись заоконном пейзажем. Потом сговаривалась об оплате. А после уже подошла ко мне. Вытащила из пластиковой коробки, посадила себе на колени, погладила.