Окно в доме напротив

Искать долго не пришлось. Они сами нашли меня, едва я завернул за ближайший коллектор. Там я принялся за раздачу, уговаривая их внимательно отнестись к даримым купюрам в сто евро и с толком потратить их, или вложить во что-то прибыльное, чтобы потом…. Слушали меня плохо, больше ссорились между собой, и слегка ошалев от привалившего счастья, требовали от «доброго дяди» еще и еще. Так продолжалось минуты три, пока на помощь беспризорникам не прибыли пронюхавшие о раздаче пьянчуги, наркоманы, бомжи, гастарбайтеры. В дело пошли кастеты, «розочки» и «бабочки», и в следующие четверть часа я, надежно прижатый к бетонному забору, думал об одном: как это удивительно, что я еще жив и здрав.

Последними прибыли милиционеры. Отогнав особенно нахальных, в очередной раз проверили документы и, видно, посчитав окончательно свихнувшимся от бурной антитеррористической деятельности, отпустили.

На третий день я, уже не заезжая на работу, и только завизировав цифровой подписью документы, сброшенные мне на мобильник, отправился на ближайший рынок. Там закупил партию мягких игрушек, нашел самого сухого водителя, погрузил все это добро в его «Газель» и отравился в ближайший детдом.

Но на пути детскому счастью неожиданно встала старшая воспитательница, руками перегородившая путь.

– Откуда подарки? С рынка? – она схватилась за голову. – Да вы соображаете, мужчина, что творите?! Это же китайские игрушки, я отсюда вижу, что китайские, да вы сами поглядите.

Я поглядел, но ничего преступного пока не увидел.

– Да, китайские, ну и что с того? У вас настолько патриотические воспитанные дети?

– Боже ты мой, да там свинец, ртуть, мышьяк, таллий, кадмий, полоний, да вся периодическая таблица. Вам за глаза хватит, не только малышам. Да что я говорю, вы на своего шофера взгляните, а я пойду «скорую» вызову.

И она, резко развернувшись, поспешила в главный корпус, оставив меня наедине с водителем «Газели», залезшим было в кузов, выгружать игрушки, да так и рухнувшим среди них без чувств.

Когда прибывшая карета «скорой» забрала несчастного, я отправился к директрисе, клянчить о вспомоществовании.

– Игрушки это конечно, хорошо, – наконец, произнесла она, придя в себя, – но понимаете, им… есть особенно нечего. Только каша да суп из пакетиков, – вздохнула она. – А детям витамины нужны. Фрукты.

Я молча выписал чек. А после обеда совершил еще одну попытку – вывел из гаража «Хаммер» и отправился вон из Москвы, в глушь, куда только на нем и доехать можно. Добрался до какой-то захудалой деревушки километрах в пятидесяти от МКАД, выехал на площадь перед колодцем, и жал клаксон, покуда вокруг меня не собрались неприветливые мужики.

– Мужики, – обратился я к ним, – скажите, что вам надо? Только не выпивки, не закуски, а, может, по хозяйству чего. Ну, там, трактора, веялки, молотилки, я не знаю. Вы только скажите, я сделаю….

Но мужики, хмурясь, молчали. Появились и женщины, и то лишь затем, чтоб отвести игравших неподалеку детей от греха подальше. Через минуту кольцо вокруг меня стало достаточно плотным, так что уехать без одобрения туземцев я бы не смог даже на своей мощной машине.

И в этот самый момент из толпы суровых мужиков стал пробиваться к заезжему внедорожнику местный старец, в застиранной серой рубахе без верхней пуговицы и черных штанах с пузырями на коленях, перевязанных бечевкой. Пока он протискивался ко мне, я все ожидал увидеть на ногах настоящие лапти с онучами, но нет, моему взору явились старые кеды, что меня сильно расстроило.

– Ничего нам от тебя не надобно, – скрипуче сказал старик. – Уезжай, москвич, обратно по своим надобностям. Зря бензин на дорогу потратил.

– Но я реально с помощью приехал. Что надо купить, плуг какой-нибудь, соху, – я не разбираюсь в хозяйстве, – скажите, я куплю.

– Зачем тебе это надо? – холодно спросил старик.

– Считайте, я посвятил себя этому.

Мужики стали перешептываться. Старик молчал.

– Блажной какой-то, – донеслось из народной массы. – Как есть блажной. А то был тут один, помнишь? Его еще посадили потом.

– Сажать меня некому, – ответил я, показывая «неприкосновенные» права. Мужики медленно сделали шаг назад, и лишь только старик оставался по-прежнему на месте. – И помогать я вам намерен бескорыстно.

– Не надо нам ничего, есть у нас и сеялки, и трактора, и молотилки. Не в них дело. Нам не рыба нужна, а удочки.

Старик стал говорить притчами, отчего привыкшие к подобному способу общения, мужики закивали, а я ошарашено воззрился на него. Тот устало вздохнул, но продолжил:

– Нам ведь еще тот, проворовавшийся, все подарил: и трактора, и сеялки, и молотилки. А они как стояли по сараям, так и стоят. Нет для нас законов ваших, чтоб на земле своей и сеять и пахать. Давно отобрана она, разделена под участки, вложена в банки и там, в банках этих, растет лишь только ее стоимость. Дожидаясь, когда богатые люди, выдавленные очень богатыми, приедут сюда, чтобы на этом месте обустраивать житье.

– А нас тогда и вовсе не будет, – крикнул кто-то. Женщины заплакали.