Окно в доме напротив

– Необязательно Попробуй превентивные меры, самоотречение и очищение. Призраки из народа любят, когда их клиенты бросают все и вдруг занимаются благотворительностью. А я пока буду разбираться, откуда прибыл этот старик.

– Подожди, насчет самоотречения, – всполошился я. – Ты только представь себе, если я приеду на своей старой «тойоте», которую стыдно даже выкинуть, или появлюсь в отечественном костюме на заседании совета директоров в эту пятницу.

В ответ Кирилл только вздохнул.

– Ладно, я постараюсь побыстрее. Но все же будет лучше…

– Я понял, понял. Я… о, господи, приму меры. Но и ты поторопись.

– Позвоню через три дня, – он торопливо тряхнул руку и скрылся, оставив меня наедине со стариком.

Последующие три дня стали действительно решающими. В самоотречении я превзошел самого себя и поехал на заседание общественным транспортом.

Сказать, что это было ужасно, значит, ничего не сказать. На входе в автобус понаставили каких-то турникетов, и возможность протиснуться внутрь осталась только через переднюю дверь, а не как в фильмах, которые я просматривал накануне, где либо вообще такой проблемы не стояло, либо потом стояли над душой тетеньки-кондукторши. Там еще полагалось посчитать циферки на билетике и в случае удачи носить его у сердца, но когда я прибыл на место, было не до этого. Народу собралось преизрядно, и каждый норовил вломиться без очереди. Да и саму очередь периодически заклинивало, когда кто-то покупал талоны на проезд у водителя, а потом, – и это уже был я, – мучительно разбирался, каким же хитроумным образом их впихивать в щель.

В метро, где я последний раз был в глубоком детстве, нынешняя жара и духота едва не довели меня до потери статуса. Костюм оказался безнадежно помят, и лишен пуговицы на самом видном месте. Так что когда я вылез, весь мокрый и едва дышащий, на улицу, то еще долго приводил себя в порядок, и внутренне и внешне. Опять лезть в автобус не было ни сил, ни желания, до здания «Газпрома», куда был приглашен, я потопал «одиннадцатым номером».

Мое пешее появление в воротах вызвало у охраны настоящий шок. Они представить себе не могли, что кто-то когда-то пройдет мимо их поста на своих двоих.

К немалому изумлению, я прибыл на место даже несколько раньше запланированного. Впрочем о своем непривычно скором прибытии я смог узнать лишь по часам в вестибюле – мой «Ролекс» не пережил путешествия, и замолчал на девяти, насмерть стукнутый еще в автобусной давке.

Заседание продолжалось недолго, я известил о своих претензиях компании, мне снова пообещали, после чего долго жали друг другу руки, словно свершили великое деяние. Или стремились побыстрее разойтись, все же пятница, всем надо срочно в Куршевель уже для встреч с зарубежными партнерами, а не с теми, выносить которых даже в кондиционированном помещении сложновато.

Выходил я с территории, сопровождаемый кортежем автомобилей ручной сборки, ни один из которых так и не посмел крякнуть на меня, хотя движение я вроде как задерживал. А затем снова метро, переходы, лестницы, эскалаторы, толпы, чуть меньшие, но к ним теперь добавились совместно побирающиеся бомжи и собаки, от которых все дружно шарахались и издали бросали копеечку, искренне рассчитывая попасть. И, наконец, долгожданный уютный кабинет.

Немедленно пропахший вонью и грязью городских улиц и переходов. Я распорядился закупить мне с десяток одноразовых китайских или российских костюмов для выхода наружу и один нормальный «Бриони» для работы внутри, а затем, получив требуемое и переодевшись, стал готовиться к встрече с депутацией из Бельгии. Проштудировав документацию, я вспомнил о благотворительности и спустился вниз, к газетному киоску, где, раздраженно посоветовал убираться с глаз подальше застолбившему место у окошка призраку. Взяв с десяток номеров, я вычитал кучу душераздирающих историй о страдающих детях, жертвах хирургов, общества или родителей, и терпеливо записал на мобильный все счета, по которым следовало посылать деньги на их лечение. На лечение малютки требовалось в каждом случае примерно от семи до десяти тысяч долларов; я немедленно стал опустошать счет своего телефона, перечисляя деньги.

А вечером решился и не пошел на вечеринку, посвященную десятилетнему юбилею сети ресторанов и пятидесятилетию основателя, куда едва ли не специально для меня завезли мою любимую группу «Статус-кво», наверное, тоже специально собравшуюся в изначальном составе для клубной акции. Стиснув зубы, я самоограничил себя, ответив поначалу не очень решительным, но затем окончательным отказом на два звонка – сперва юбиляра, а затем российского продюсера группы, ведь получалось так, что музыканты напрасно возрождали свой прежний статус.

А затем позвонил родителям.