Окно в доме напротив

Как ни странно, Влас с большим вниманием выслушал своего, не слишком близкого, знакомого, с которым обменивался звонками раз в неделю. Больше того, сам начал разговор с супруги, оно и понятно, ушла в конце сентября, чуть больше полугода назад. Жили дружно, хотя и протянули целых восемь лет вместе.

Влас молча выслушал по телефону мою краткую лекцию о возможностях терменвокса, а еще, в качестве добавки, про колебания частот генераторов, про разностную настройку реле и ухватился лишь за слова о возможности управления без какой-либо затраты механической энергии, что для супруги очень важно. Удивительно, но мои слова о возможности связаться с женой, его ничуть не поразили. Будто ждал чего-то подобного. Даже слова похожие подобрал, как и Елизавета: «ты ведь инженер, человек знающий, тонко чувствующий». Как сговорились.

Он пригласил к себе, благо, жили по соседству, в паре кварталов друг от друга. Я приехал, показал ему на пальцах – и в интернете – принцип работы музыкального инструмента. Объяснил, как супруга может влиять на работу генераторов, понижая или повышая тоны, как сумеет издавать звуки – я еще помнил, что она неплохо играла на пианино, благо то занимало заметную часть гостиной. И конечно, за сколько можно купить, а, если в кредит брать, то выйдет всего в тыщу рублей…

– Да о чем ты! Если есть хоть малейшая возможность пообщаться с Лизой, я отдам любые деньги, любые. Ты не представляешь, как меня сейчас утешил. Одной только мыслью, что она здесь, рядом. Я ведь… – и другим голосом. – мне тускло без нее, как будто осень никак не кончится.

Терменвокс он все же взял в кредит на два года без первого взноса и переплаты. Пригласил меня устанавливать. Следующую субботу я провел у него. Сперва обсказал как установкой товарища Термена пользоваться, и ему, и супруге. В глазах Власа блеснули слезы, не то воспоминаний, не то радости, я быстро, как сумел, сварганил агрегат, кой-чего отвалилось, но я подпаял на месте, подкрутил, вывернув показатели мощности до минимума и включил. Лампочки загорелись нежно-голубым цветом, индикаторы ожили, осветив неухоженную квартиру вдовца.

– Играть тут просто, достаточно левой рукой изменять значения сигнала, а правой, поднимая и опуская ладонь…

Я ничего сделать из сказанного не успел. Да и Влас видел, что я только нажал пару кнопок и сделал шаг назад, чтоб дать супругу самому ознакомиться с диковинным аппаратом, созданным во времена становления Советской власти. А в этот момент терменвокс, будто приветствуя собравшихся, заиграл вальс «Амурские волны». Поначалу не очень уверенно, сбиваясь, но с каждым тактом все наращивая и наращивая звучание.

– Это… что? – враз осипшим голосом спросил Влас. Я только плечами пожал. – Это заставка у них такая?

Музыка сбилась. Терменвокс противно взвыл, как только он один умеет, у меня в ушах зазвенело, и снова заиграл, повторяя настойчиво сперва первый куплет, а затем, словно вспомнив, как там дальше, разойдясь, воспроизвел всю мелодию. Под конец я готов был ему аплодировать. Если это и впрямь продукт импортозамещения, то не перевелись еще умельцы…

– Пожалуйста, уходи, – едва слышно попросил Влас. Я не понял. Глянул на него, но мой товарищ, не отрываясь от терменвокса, весь сжался, и тихим голосом, в котором зазвенела сталь, повторил: – Уходи немедленно, понял?

Я вздрогнул, один его вид говорил многое, так что, спорить не стал. Взял пиджак и был таков. Даже из дому перезванивать не стал, мало что нашло на приятеля. Лучше не тревожить. До сей поры я его таким не видел. Да до сей поры меня подобными просьбами и не тревожили. На следующий день все порывался ему позвонить, но тут жена оказалась на редкость любезной, вошла в положение, – та неделя вхолостую прошла, безо всяких милых любезностей. Вот и решила возместить. Тем более, вел себя я хорошо, от приятеля пришел рано, и весь день ходил ушибленный. Что ни говорила, все делал. Такой я ей всегда нравился. Звякнул Власу только вечером, но телефон мне ответил противным писком и сообщением о недоступности абонента. Я пожал плечами, видимо, не хочет отрываться и разбирается с устройством. Я написал письмо Власу и залег на боковую.

А затем увидел Елизавету. Честно, не ожидал, вот так сразу провалился в сон и тотчас же снова на балконе, осенью и рядом с ней. А вроде засыпал в объятьях супружницы.

– Не знаю, как благодарить вас, – тут же вцепившись в меня, чтоб не ушел, начала покойная. – Наконец-то, после стольких недель, месяцев разлуки получила долгожданную возможность поговорить с Власом, успокоить его, порадовать. Передать, что со мной все в порядке, что я с ним, что я всегда с ним и никогда больше не брошу.

Последние слова меня смутили, больно страстно она их произнесла. Впрочем, им двоим виднее, что приятней слышать. Я только спросил, передала ли она свое послание. Елизавета закивала головой.