Окно в доме напротив

Я рассказал. Жена покивала, потом сообщила, что «тут все может случится и без нас» – и как в воду глядела. На следующий день прибыл адвокат Стаси, очень модный и популярный в городе человек и, помахав перед полицией отказом в выдвижении обвинений, потребовал снять с того «гранату с мигалкой», как он выразился. Следователь, видя перед собой большого человека и великую его силу, незамедлительно прекратил дело. Влас собрался к Стасе домой, видимо, она сумела не просто нажать на родичей, но и что-то им втолковать. Те нехотя перестали сопротивляться общей будущности влюбленных.

А затем Власа взяли на пороге загородного домика любимой, когда он подбирал ключи. Нет, не по этому делу, – родители, смирившись с эскападой дочери, повторять ее ошибок не стали, – по одному из прежних. На этот раз его с ходу отправили в СИЗО. После дело обернулось кошмаром для Власа. Полиция ежедневно получала анонимки от некоего доброжелателя, собственно, только она не понимала, какого, я-то уже взял в толк. Находила тайники с документами, приобщала к делу, снова приобщала и еще. Потом на них посыпались электронные письма с объемистыми вложениями, те тоже распечатывались и подшивались. Дело пухло, если раньше Власу грозило полгода максимум, то теперь речь шла о десятке, как минимум. Его уже начали пока тишком, но затем и в интервью пока еще немногочисленной прессе объявлять матерым киберпреступником, вытаскивавшим влет деньги с карточек у представителей самых сливок общества, не считаясь ни с моралью, ни с устоями нашего общества.

Через месяц нагнетания страстей, мне удалось увидеться с Елизаветой. Вернее, она решила меня повидать.

И снова осень и промозглый ветер в лицо. Елизавета, бледная, худая, изможденная – прежде я ее такой не видел – стояла у края балкона, глядя на быстро бегущие облака и гнущиеся под злым октябрьским ветром деревья. Волосы ее растрепались, но не от борея, у меня сложилось ощущение, будто она сама постоянно впивалась в них пальцами, словно пытаясь хоть этим изгнать мучившую ее боль.

Завидев меня, вернее, почувствовав мое появление, она произнесла негромко:

– Сколько же можно упорствовать. Почему Влас так себя ведет? Почему не хочет больше…

– Потому что не будет больше. Простите, что говорю это, но вы мертвы и никогда не воскреснете. В том числе и для него. Он полюбил другую, мне кажется, первый раз в жизни полюбил. И она отвечает ему тем же.

– Мне кажется, – прошелестела она. – Много ты в этом понимаешь.

– Немного. Но бесполезно пытаться достать того, кто любим или считает себя таковым. И находит поддержку. Тебе их вместе не пересилить. – я неожиданно тоже перешел на «ты». Покойница наконец обернулась, впившись в меня взглядом, от которого мурашки пошли по коже.

– С ней я тоже разберусь. И с тобой, если посмеешь мешать нашему счастью.

– А оно было, это счастье? – не выдержал я.

– Не твое дело, придурок! – выкрикнула Лизавета и тут же смолкла. – Мне кажется, я любила его, – продолжала она едва слышно. – Или не любила, неважно. Главное, нам было просто и легко в нашем мире. А потом пришла эта стерва и…

– Ты же сама отдала его…

– Я послала его на задание. А он… он за все заплатит.

– Твои преследования ни к чему не приведут.

– Ему впаяют бесконечность.

– И что тебе до этого? – в ответ Елизавета усмехнулась:

– Рано или поздно, он будет моим. Я подожду, у меня есть возможность ждать. Очень много времени. А за этот срок я научусь еще кое-чему. Спасибо тебе, я применила все твои познания, но только в своем мире. Как видишь, небезуспешно. Неплохая я ученица, правда? Хорошо, что ты мне объяснил природу электромагнетизма, иначе я не смогла бы и половины всего освоить. А так… Влас, я знаю его, он долго не вынесет одиночества, а я постараюсь, чтоб его отправили в одиночку. И тогда он снова будет моим.

– Это если задержится в чистилище. А ты его как безвинного мученика сразу в рай загонишь.

– Нет тут никакого рая! – воскликнула она, обрушивая теории всех верующих мира. – И ада нет. Ничего. Только архив.

– Что? – не понял я.

– Просто набор бесполезных знаний. Кто хочет, тот их сдает и возвращается назад, – индуисты сейчас бы возликовали, – а кто не хочет, тот пребывает тут, пока может, – на это обрадовались бы мистики. – У меня много сил, чтоб ждать. А этот архив, он никому и ни для чего, просто набор знаний, ненужный, никчемный. Иногда он порождает новые души, если их перестает хватать на земле. Странные души, – ее передернуло. – Придешь, сам увидишь.

– Не увижу. Раз ты мне сказала, что у вас там, я соображу, как мне попасть в архив и уйти. И Власу скажу. Я же инженер, сама знаешь.