Окно в спальню. Берегись округлостей! Испытай всякое

Куинн ограничился самым поверхностным перекрестным допросом.

Окружной прокурор вызвал Купера Фрэнклина Хейла.

Хейл медленно поднялся на свидетельское место, принес присягу, назвал свои имя и адрес и осторожно опустился на стул, словно опасаясь каких-то тайных ловушек.

Он заявил, что был в доме Эндикотта в вечер убийства, что к Эндикотту пришел другой посетитель, поэтому Эндикотт извинился и поднялся наверх. Хейл ждал внизу, чтобы окончить свои дела с Эндикоттом, услышал наверху револьверный выстрел, направился к лестнице и увидел человека, сбегавшего по ступенькам. Он опознал этого человека в подсудимом Джоне Диттмаре Энселе.

Снова Куинн задал только несколько вопросов.

— У обвинения больше нет свидетелей, ваша честь, — сказал Эрвин.

— Прошу суд учесть, — вмешался Куинн, поднявшись с места, — что нам не дали возможности подвергнуть перекрестному допросу свидетельницу Мэннинг. Ее удалили со свидетельского места и…

— Ее показания были вычеркнуты, — прервал Эрвин, — и впоследствии восстановлены без какого-либо ходатайства со стороны защиты о перекрестном допросе.

— Это ничего не меняет, — указал судья Лотон. — Защита имеет право подвергнуть перекрестному допросу эту свидетельницу. Суд упустил это из виду, так как считал… Не важно. Пусть свидетельница Мэннинг займет место для перекрестного допроса.

Хелен вырядилась, словно для фотографии в газету.

Барни Куинн начал исподволь.

— Правда ли, что свидетельница сообщила миссис Эндикотт о том, что Джона Энсела отправили в экспедицию на верную гибель, за два дня до смерти Эндикотта?

Свидетельница подтвердила, что это правда.

— Не является ли правдой также то, — продолжал Куинн, — что Карл Эндикотт позвонил вам в день своей смерти и сказал, что вы сообщили его жене ложные сведения, что он хочет объяснить вам свое поведение, так как огорчен, что вы использовали служебные сплетни в качестве информации?

— Да.

— Не отправились ли вы в тот же день в его дом? — Да.

— И, — повысил голос. Куинн, вставая и указывая на нее пальцем, — не положили ли вы в сумочку револьвер «кольт» 38-го калибра?

— Он был не в сумочке, а в бюстгальтере.

— Незачем кричать на свидетельницу, — упрекнул Эрвин. — Нет никаких причин для столь драматических возгласов.

Судья Лотон перевел ошеломленный взгляд с прокурора на адвоката, потом посмотрел на свидетельницу.

— Продолжайте, — сказал он.

— Не сообщил ли вам покойный Карл Карвер Эндикотт, когда вы пришли к нему в тот вечер, что он ожидает визитера в лице Купера Фрэнклина Хейла, и не попросил ли он вас подняться наверх и подождать там, пока ему не удастся избавиться от мистера Хейла?

— Да.

— И вы поднялись наверх вместе с ним?

— Да.

— В спальню?

— Да.

— Где мистер Эндикотт обнаружил оружие, которое было при вас?

— Да.

— Что он с ним сделал?

— Отобрал оружие и упрекнул меня за то, что я взяла его с собой.

— И что произошло затем?

— В дверь позвонили. Мистер Эндикотт сказал, что это мистер Хейл и что я должна его извинить.

— А потом?

— Потом он спустился вниз и пробыл там минут пятнадцать, когда позвонили снова, и мистер Эндикотт открыл дверь обвиняемому.

— Вы точно знаете, что это был обвиняемый?

— Я слышала его голос.

— Вы знали обвиняемого?

— Да.

— И узнали его голос?

— Да.

— Что сделал мистер Эндикотт?

— Повел мистера Энсела… я имею в виду обвиняемого, наверх, в свой кабинет.

— И этот кабинет находился рядом со спальней, где были вы?

— Да.

— Что произошло дальше?

— Мистер Эндикотт извинился перед обвиняемым, вошел в спальню и сказал, что ситуация оказалась сложнее, чем он ожидал, и что мне лучше уйти домой, но он обязательно свяжется со мной и договорится о встрече.

— И как же вы поступили? — Поведение Куинна выдавало его крайнее удивление происходящим.

Свидетельница должна была плакать, биться в истерике и неохотно давать весьма неприятные для нее показания, а вместо этого она сидела абсолютно спокойно и отвечала на вопросы без малейших признаков смущения. Окружному прокурору следовало пребывать на грани паники при виде того, как тщательно сконструированное им дело разбивается вдребезги, но Эрвин оставался хладнокровным, вежливым и ироничным, сохраняя выражение лица человека, который мирится с тактикой мелкого крючкотворства, избранной его оппонентом, только потому, что не желает тратить время суда на протесты.

Помощник шерифа прошел по проходу на цыпочках и передал мне сложенный лист бумаги. Это было сообщение от нашего эксперта из Пасадены. В нем говорилось, что он получил повестку с требованием явиться в суд и захватить с собой револьвер.

Я понял, что мы идем ко дну, и изо всех сил пытался встретиться взглядом с Куинном, прежде чем он задаст последний, роковой вопрос.

— Что вы сделали потом?

— Я вышла из дома, оставив оружие в спальне на бюро.

— Кто был в спальне?

— Покойный Карл Эндикотт.

— А где был обвиняемый?

— В соседнем кабинете.

— Это все, — сказал Куинн и сел. Он походил на человека, обрушившегося всем своим весом на дверь, чтобы взломать ее, и обнаружившего, что дверь не заперта.

Окружной прокурор благожелательно улыбнулся.

— Это все, мисс Мэннинг. Благодарю вас за откровенное изложение фактов.