Окно в спальню. Берегись округлостей! Испытай всякое

— Вы рассказали мне замысловатую историю о телепатических способностях Джона Энсела, о том, что, войдя в дом Карла Эндикотта, он почувствовал, что вас там нет и что Эндикотт намерен убить его. Вы сказали, что когда Карл вышел в другую комнату, Джон Энсел внезапно догадался, что он собирается его застрелить и положить оружие рядом с ним.

— Это правда.

— Правда или выдумка, которую вы сочли нужным рассказать и которую вбили в голову Джону Энселу, чтобы он также ее придерживался?

Выражение лица Элизабет не изменилось.

— Это правда, — повторила она.

— Нет, это не правда, — покачал головой Куинн. — Джон пару раз пытался рассказать мне ту же историю, но сейчас мы добираемся до сути. Ведь в суде его подвергнет перекрестному допросу очень опытный прокурор.

— Джон Энсел не лжет, — упрямо заявила Элизабет Эндикотт. — Его история основана на фактах.

— Черта с два! — рявкнул Куинн. — Джон отправился в Ситрес-Гроув, намереваясь обвинить Карла Эндикотта в попытке избавиться от него. Он собирался убить Карла и имел при себе оружие. Это Карл оказался телепатом. Бросив один взгляд на Джона, он все понял, заманил его в кабинет наверху, а потом извинился и вышел в другую комнату. Это была спальня, и в ней находились вы.

— Я? — воскликнула она.

Куинн кивнул.

— Во всей вашей истории был один правдивый момент. Джон провел много времени в джунглях, вдали от цивилизации, борясь за свою жизнь, и его чувства были обострены до предела.

Вы были в той комнате. Когда Карл открыл дверь, запах духов, которыми вы пользуетесь, достиг ноздрей Джона. Потом Карл закрыл дверь и что-то тихо сказал вам.

Джон вновь осознал, что вы жена Карла Эндикотта, что вы с ним живете, как муж и жена. Его охватило чувство глубочайшего отвращения. Он выбросил в окно револьвер, который держал в руке. Оружие упало в живую изгородь. Ощущая тошноту, Джон сбежал по лестнице и выскочил из дома.

Куинн умолк. Он стоял, расставив ноги и в упор смотря на Элизабет. Его обвиняющий взгляд словно причинял ей физическую боль.

Элизабет не плакала. Она молча смотрела на него и казалась уменьшившейся в размерах.

— Я говорила ему, что он никогда не должен это рассказывать, — сказала она наконец.

— Энсел никудышный лгун, особенно если на него нажмешь. Он предпочитает избегать конфликтов. Я бы принял его историю за чистую монету, но завтра начинается суд, и на перекрестном допросе от него живого места не оставят. Поэтому сегодня утром я решил сам устроить ему перекрестный допрос, чтобы посмотреть, как он его выдержит. — Последовала напряженная пауза. — Таким образом мне удалось все выяснить, — с горечью произнес Куинн и отвернулся.

— Я очень сожалею, — спокойно сказала Элизабет. Глаза у нее были сухими.

— Вам есть о чем сожалеть, — буркнул Куинн.

— Вы были в той комнате? — спросил я у Элизабет Эндикотт.

— Нет, — быстро ответила она, но без особой уверенности.

— Это не отрицание, а черт знает что, — сказал Куинн. — Вам придется давать показания в суде. Вложите побольше чувства.

— Нет! — повторила Элизабет.

— Это уже лучше, — одобрил Куинн.

— Ваше алиби, — сказал я, — зависит от человека по фамилии Уолден, который в девять вечера закрывал свою заправочную станцию.

— Это хорошее алиби, — промолвила она.

— Окружной прокурор откопал владельца ранчо по имени Томас Виктор, который проезжал мимо станции без семи минут девять. Он хотел заправить машину, но станция была закрыта.

Элизабет облизнула губы кончиком языка.

— Очевидно, у Виктора отставали часы.

— Господи, Лэм! — воскликнул Барни. — С этим алиби все должно быть в порядке. Уолден давал показания на дознании, и никто в них не усомнился. Очевидно, Виктор в самом деле ошибся.

Я не сводил глаз с Элизабет Эндикотт.

— Она морочит нам голову, — сказал я Куинну.

Он повернулся к ней.

— Бетти, завтра мы отправляемся в зал суда. Вы не можете позволить себе лгать нам. Мы ваши друзья. Наша задача — спасти все, что вам дорого. Обманывая нас, вы перерезаете себе горло. Скажите нам правду.

— Я говорю ее вам, — ответила она.

Куинн обернулся ко мне.

— Что ты об этом думаешь, Дональд?

— Я думаю, что она лжет.

— Дональд, ты не можешь… — начала Берта Кул.

— Черта с два не могу, — прервал я. — Взгляни на параграф 258 «Кодекса утверждения завещания», Барни. Прочти его ей.

— Какой параграф? — переспросил Барни.

— 258-й.

Элизабет Эндикотт посмотрела на меня.

— Вы адвокат? — осведомилась она.

— Мог бы им быть, — ответила Берта Кул. — Он получил юридическое образование. Дональд — смышленый сукин сын. Если вы лжете, дорогуша, то вам лучше чистосердечно признаться в этом.

Куинн вертел страницы «Кодекса».

— Нашел? — спросил я.

— Да.

— Прочитай вслух.

Куинн прочитал параграф:

— «Никакое лицо, осужденное за преднамеренное или непреднамеренное убийство покойного, не может иметь права на наследование какой-либо части его состояния, и та часть, которую означенное лицо унаследовало бы в иных обстоятельствах, распределяется между другими наследниками».

Куинн посмотрел на миссис Эндикотт, потом на меня. Лицо его было бледным.

— Боже мой! — воскликнул он.

— Выкладывайте, — сказал я Элизабет Эндикотт.