Окно выходит в белые деревья...

Иваново-Иваново,
ты было Танцеваново,
ты было Целованово
где поцелуи жгут,
а стало биржей девичьей,
где не Иван-царевичей —
а клиентуру ждут.
Клиенты азиатские,
кавказские, арабские
на «мерсах», «БМВ»
приехав за «невестами»,
заходят в бары местные —
ткачихи там прелестные,
но безработные.

В поисках свеженького

                                    господин Кавказ
спрашивает вежливенько:
                                         «Девочки, как вас?»
«А зачем все сразу
                                наши имена?»
«Выбираю только Зазу —
                                         в честь моя жена».

И заходит господин Дынестан,

выбирает, пообхватистей стан,
чтобы дыни, как твердыни, на груди,
а не пели, чуть сожмешь:
                                               «Уйди-уйди».

Господин Новоарбатов —

он владелец депутатов,
ресторанов, казино,
ювелирных магазинов,
и газет, и лимузинов,
и конюшен в Косино,
он в Иваново давно —
не в какое-то Авруццо
заезжает «оттянуться».
Он, любитель бедных Лиз,
любит в сексе вокализ:
«Мне — блондинку покрасивей,
да с косой не приплетной,
чтобы новый гимн России
она пела подо мной,
чтобы я, как патриот, знал —
Россия мне дает».
Иваново, Иваново,
доставит боль и вам оно.
Была ярмарка невест,
но на ней сегодня крест.
Знать, нечистый завертел
ярмарку голодных тел.

Хорошо клиенты платят,

но прощаются,
                            спешат,
и не свадебные платья —
только доллары шуршат.

Скажи, Ваше величество,

рабочий класс,
почем девичество
нонеча у нас?

Олечки да Верочки,

революционерочки,
для чего был ваш террор?
Чтоб сейчас такой позор?!

Кто наши гегемоны

и генералы свадебные?
Те, у кого мильоны
краденые.

Но лучше зашить разговорчивый рот.

Язык
           до киллера
                              доведет.

И все-таки

                     сказ
                            про Ивана-дурака
еще продолжается наверняка…

9

Мы рваными
Иванами
росли, полынный хлеб грызя,
и выросли,
и вынесли
все то, что вынести нельзя.

Иван-дурак

умен, да так,
что не купить его враньем.
Безвременье
беременно
началом будущих времен.

Сеченые,

моченые
в соленой собственной крови,
мы высились
у виселиц,
шепча: «Россия, ты живи».

И выжила,

и выживет,
как правде руки ни вяжи,
и чище нет,
и выше нет,
чем правда, выжившая в лжи.

Вся царщина,

вся барщина
прошли, тебя не раскроша,
безбрежная,
мятежная,
России нежная душа.

Да славится

красавица
земля,
где правда не умрет.
Да здравствует,
да властвует
великий государь-народ!

1976–2001

МОЙ ВАРИАНТ ОКУДЖАВЫ

Так повторяю Богу,
строчку чуть-чуть изменя:
«Дай же Ты всем понемногу
и позабудь про меня».

Февраль 1977-1998

«Однажды мы спали валетом…»

Б. Слуцкому