Око Марены

Отец Николай хотел добавить что-то еще, но был прерван отчаянным воплем Миньки, который, донельзя довольный, что все получилось так хорошо, обернулся помахать рукой белоснежному веретену и обнаружил, что оно находится уже не в пяти-шести метрах, а всего в двух шагах от них.

— Оно за нами идет! — пронзительно кричал изобретатель, показывая пальцем на веретено.

Все дружно попятились, но вращающийся белый клубок не отставал. Очевидно, бездействие людей и их дискуссии явно надоели посланцу высших сил и он решил помочь им в принятии решения. Вся четверка дружно припустилась бежать по тропинке наверх, к круче.

Преследователь поначалу гнался за ними с той же скоростью, но ближе к середине подъема стал притормаживать и вскоре остановился. Правда, обратно не повернул и наглухо перекрыл изрядный, метра два, кусок тропы. Запыхавшиеся беглецы, добравшиеся до самого верха, тоже остановились, восстанавливая дыхание и с опаской поглядывая на белое чудовище.

— Вон вы где!

Они разом повернулись на раздавшийся за их спинами знакомый голос дружинника Юрко, который, радостно улыбаясь, спешивался с коня.

— А я еще вечор с Пронска прискакал, а вас в Рязани нетути. Ну, думаю, время позднее, так что поутру к ним поеду.

— Что-то ты быстро, — удивился Константин.

— Знамо, — гордо согласился с ним Юрко и подтвердил: — Я такой. Но за мастеров, княже, ты не сумлевайся — едут ужо. Да не простые, а самые что ни на есть отборные. Просто они на лодьях по Проне спускаются, а я одвуконь, вот и опередил их малость. Как про беду во граде стольном прознали, дак за одни харчи порешили работать.

— Зворыка тебя за это известие прямо на руках сюда бы донес, — усмехнулся Константин.

— Да чего там, — засмущался Золото и осведомился: — А вы тут чего, порыбачить собрались?

Сам Юрко простого отдыха, находясь близ рыболовных мест, попросту не признавал. Нет, если попутно, так сказать, сочетая приятное с полезным, в перерывах между одним временем клева и другим — тогда совсем другое дело. А вот чтобы сидя у реки ни разу не закинуть в воду удочки — такое в его голове не укладывалось.

— Вроде того, — кивнул Вячеслав.

— А где же улов? — вертя во все стороны головой, поинтересовался дружинник с некоторой досадой — такую рыбалку упустил.

— Да мы не наловили ничего, — вздохнул Минька. — Клева не было.

— У бывалого рыбака завсегда клев есть, — заулыбался Золото.

Нехорошо было, конечно, злорадствовать над чужими неудачами, но если самую капельку, то можно. К тому же они сами виноваты — не могли подождать главного специалиста по рыбе. Зато теперь уж твердо усвоят, что в таких делах без него никуда.

«Так вы, пирожки без никто», — едва не сорвалось у него с языка, но он вовремя сдержался. То, что годилось для своих приятелей-охотников, а ныне для друзей из дружины, прозвучало бы чересчур фамильярно даже по отношению к юному, но жутко башковитому Михал Юрьичу, не говоря уж о священнике. А про верховного воеводу и тем паче самого князя и вовсе остается умолчать.

Вместо этого он добродушно предложил подсобить. Не возвращаться же им несолоно хлебавши, тем более что он здесь. Но все четверо, опасливо поглядывая на веретено, продолжающее белым матовым пятном маячить прямо на тропе, так дружно заорали в один голос «Нет!», что Юрко, немного обидевшись, настаивать не стал, уставившись на пристально высматривающего что-то в траве священника.

— Никак утерял что, отче? — заботливо спросил он отца Николая.

— Да споткнулся я там на тропке, да крест наперсный слетел, — сокрушенно промолвил священник.

— Так я щас мигом его отыщу, — радостно пробасил Юрко в искреннем желании услужить и, прыгнув на тропинку, принялся сноровисто спускаться по ней, двигаясь прямиком к центру белого клубка.

От неожиданности все на несколько секунд опешили и очнулись от оцепенения, лишь когда уже стало поздно:

— Стой!!! — разом заорали в четыре глотки друзья, но дружинник, успокаивающе заверив: «Я скоро!», уже исчез в оживившемся и явно ускорившем свое вращение клубке.

— Вот же меня бес попутал!.. — сокрушенно простонал священник. — И угораздило сказануть! Теперь из-за креста жизнь человеческую загубил.

И в это время яркий луч восходящего солнца со стороны Оки резко хлестнул по реке огненной стрелой, заставив ее воды засиять, заискриться веселой кружевной пеночкой. Невольно зажмурившись на секунду, Константин произнес:

— Жаль парня. И что он там будет делать в нашем безумном двадцатом веке?

— Да-а, не бывать ему теперь ни десятником, ни сотником, — вздохнул Вячеслав.

— И что, теперь ему не помочь? — повернулся к князю Минька.

— А как? Теперь все, хана, — печально констатировал Константин, но спустя секунду, вытаращив глаза и уставившись на тропу, воскликнул: — Батюшки-светы! Да вот он! Назад уже идет!