Око Марены

Что же касается конных дружин противника, то пеший строй и для них должен был стать несокрушимой стеной, в которой они все неминуемо увязли бы. Конницей же предполагалось брать в клещи, наносить решающий удар, бить из засады — словом, завершать общий разгром.

Но это была лишь общая концепция, а претворять ее в жизнь, доводя до ума, то бишь до применения на практике, должны были грамотные исполнители, и не один Славка, а сразу несколько десятков, если не сотня. Именно потому Вячеслав Дыкин, в прошлом краповоберетовец и грозный спецназовец внутренних войск, имеющий на своем счету, подобно Суворову, только одни победы в схватках с летучими чеченскими отрядами, а ныне молодой воевода всей Константиновой дружины, умолял своего друга и князя начать обучение с самих дружинников.

— Только на своей шкуре должны они понять и осознать все преимущества строя, только на своей, иначе они будут неправильно учить остальных, — сипел он, посадив голос после нескольких долгих часов безрезультатных уговоров.

— А после твоего КМБ три четверти разбежится, — упирался Константин. — Куда лучше подыскать прирожденных педагогов, которые имеют склонность к обучению других.

— Да где я тебе их найду?! — возмущенно всплескивал руками Вячеслав. — Где, если у меня только один такой человек на примете, да и то повелеть я ему не имею права.

— А я имею право? — осведомился Константин.

— Ясное дело, — легко согласился Вячеслав. — Самому себе приказать завсегда можно. Но беда еще и в том, что у него профиль иной. Вместо равняйсь и смирно одни папы римские, короли, императоры и князья на уме.

— Это ты кого имеешь в виду? Меня, что ли? — не понял Константин.

— Ну слава богу, дошло, — вздохнул Вячеслав. — И то сказать: лучше поздно, чем никогда. Давай так, княже, — дел у тебя и впрямь немерено, так что ты другим волей-неволей, но обязан доверять. Так?

— Смотря кому и смотря в чем, — последовало резонное возражение.

— Согласен. Мне ты доверяешь в воинском деле?

— Тебе? Всецело.

— А какого хрена ты в них тогда лезешь со своими коррективами?

— Так это я доверяю. А дружина моя?

— Надеюсь, что тоже поверит.

— А если надежда не сбудется? И осталась старуха у разбитого корыта. Так, что ли? — не собирался уступать Константин. — Пойми, что гарантий у тебя никаких и коль ребята разбегутся, то это будет хана всему нашему делу. Мы без них ничего не сможем. Новых набрать и обучить — годы и годы нужны, а молодой Ингварь — я в этом больше чем уверен — уж в этом году против меня выступит. И что тогда?

— Значит, тебе нужны твердые гарантии? — прохрипел Вячеслав сорванным голосом. — А ты понимаешь, что в этой ситуации тебе их не даст ни бог, ни царь и не герой? Разве что… — Он умолк и, склонив голову, внимательно посмотрел на Константина. — А ты знаешь, княже, есть у меня, пожалуй, такой человек. Гарантию на сто процентов и он, конечно, дать не сможет, но за девяносто я тебе ручаюсь.

— И кто же он? Бог, царь или герой? — насмешливо поинтересовался Константин.

— Ни то, ни другое, ни третье. Он — сын, — неторопливо пояснил Вячеслав, и по раскрасневшемуся лицу восемнадцатилетнего воеводы промелькнула легкая кривая ухмылка бывшего спецназовца.

— Чей сын? — не понял Константин.

— Трудно сказать вот так сразу, — почесал в затылке Вячеслав и оценивающе посмотрел на собеседника. — Пожалуй, о царе рано пока речь вести, а вот о герое, наверно, можно. Значит, сын героя… по имени Святослав.

— Подожди, подожди, — нахмурились княжеские брови. — Это ты моего Святослава, что ли…

— Точно. Его. Только этот парень даст нам гарантию, что твоя дружина не разбежится.

— Каким образом? — продолжал недоумевать Константин.

— Он тоже будет проходить КМБ.

— Чего?! — вытаращил глаза Константин. — Пацану одиннадцатый год идет всего, а ты его в армию? Не дам!

— Скажите, пожалуйста, какой ярый представитель комитета солдатских матерей выискался, — возмутился Вячеслав. — Ты выслушай вначале, а то сразу бухтеть начал.

— Выслушать выслушаю, — согласился Константин. — Но я все равно против. К тому же он и без того занят под завязку.

Святославу и впрямь скучать не давали. Занятия сменялись одно за другим: на смену греческому языку шли чтения философов и риторов, а там подходил немчин, который давал основы латыни. В учебном процессе участвовала даже… Доброгнева, которая, по настоянию Константина, преподавала княжичу азы траволечения. А еще ему приходилось зубрить многочисленные статьи законов и не только Русской Правды, но и «Номокануна», а также «Мерила праведного» и постигать по корявым летописям историю Руси.

— Некогда ему, — вспомнив обилие учебных предметов, еще раз, но менее уверенно повторил Константин.

— Ничего, лишь бы ты согласился, а время найдется, — обрадовался Вячеслав и принялся для вящей убедительности загибать пальцы. — Во-первых, вопрос психологического плана. Народ дружинный, особенно по первости, нелепым, на его взгляд, обучением обязательно возмутиться должен.

— Железно, — подтвердил Константин, тут же добавив: — Чего я и боюсь.