Око Марены

— Так, может, мне просто никуда не ехать? — робко осведомился Константин. — Ну ладно там, гм, гм, Маньяк. А я то зачем нужен твоим друзьям-покойникам? Я и обрядов-то никаких не знаю. Еще ляпну там в самый неподходящий миг что-нибудь эдакое и все им испорчу.

— А тебе и не надо ничего знать. Им даже не ты сам — руда твоя нужна.

— Чего?! — так и остолбенел Константин, и струйка холодного пота ощутимо покатилась у него по спине прямо между лопаток.

— Да ты не пужайся, — вяло усмехнулся волхв. — Там на все про все чарки малой за глаза хватит. Но без нее Око не закрыть.

— А другой кто меня заменить не сможет? — предложил Константин и осторожно покосился на ведьмака.

Тот сразу понял княжеский намек и тут набычился.

— Вот кому другому подмену сыскать, даже ведьмаку — можно, — вздохнул Всевед. — У него, конечно, тоже руда особая, но таких, как он, все равно по миру не один десяток сыщется. А той, что у тебя, больше нигде нет.

— И чем же это она такая особенная? — чуточку ревниво осведомился Маньяк. — Оттого, что княжеская?

— Нынче на Руси князей как грязи, — ответил Всевед. — А такой, как у него… Не уберегся ты в порубе Глебовом, сам малость не уберегся, обратился он к Константину. — Видать, когда ты Хлада на себя выманивал, а отец Николай рудой своей его кропил, тогда эта тварь зловредная, чтоб спастись и до конца не погибнуть, частичку своей плоти в тебя и ухитрилась всунуть.

— Так он что же теперь, Черным стал?! — испуганно отшатнулся от Константина Маньяк, со страхом глядя на князя.

— Пока нет. Да будто ты и сам не видишь.

— Видеть-то вижу, — забормотал ведьмак смущенно и вновь, хоть и с опаской, но пододвинулся к Константину. — А на миг един помстилось, будто…

— Не боись, — успокоил его Всевед. — Я и сам ничего в нем не видел. Уж больно мала она… пока. Если бы мертвые не подсказали, так и вовсе не знал бы. Но дабы подсобить Марене Око свое закрыть, и того хватит. А ехать вам надобно не мешкая. Остатний срок — пока те, кто в Распятого верят, его воскресение из мертвых не учнут справлять.

— А рази такое бывает? — усомнился ведьмак.

— Они считают, что да, — краешком рта улыбнулся Всевед. — Но речь ныне не об этом. Главное — про срок не забудьте. Ночь нынешняя уже на исход пошла, скоро рассвет забрезжит. Засветло успеете и до Рязани стольной добраться, и в путь-дорожку собраться. А уж завтра поутру и выезжайте не мешкая. Там, у святилища Марены, вас ждать будут.

Пока все это говорилось, Константин всерьез еще не проникся мыслью о предстоящем путешествии. И вообще, перспектива тащиться в такую даль, да еще в столь неспокойное время, когда развеселые соседи могут отколоть любое коленце, его отнюдь не прельщала. К тому же все услышанное им от Всеведа больше напоминало некую сказку, правда, довольно-таки страшную, но тем не менее ничего общего с реальностью не имеющую. Какие-то мертвые, какой-то ритуал или обряд, кровь Хлада, которая почему-то, оказывается, ухитрилась затаиться где-то в его теле. Так и подмывало сказать: «Ну, несерьезно все это, ребята». Да и вообще, не стыдно ли ему опускаться до веры темных невежественных людей средневековой Руси.

Но, с другой стороны, скажи самому Константину кто-нибудь всего полтора года назад, что за страшилка будет неотступно его преследовать, — он бы тоже ни за что не поверил, а ведь оно же было.

«Незаменимых людей у нас нет», — всплыло вдруг откуда-то из глубин памяти. «А вот фигушки, — злорадно ответил он сам себе. — Оказывается, есть. И не кто-то, а ты сам. Вот только никакой радости я от этого что-то не ощущаю». Однако как бы там ни было, а ехать ему к черту на кулички было решительно нельзя. Одно дело, на денек-другой к Всеведу смотаться. Как-никак старик ему жизнь спас. По такому случаю можно и все прочие дела отложить — такой срок они потерпят.

Но совсем другое — тащиться невесть куда только потому, что старый волхв, наглотавшись чего-то галлюциногенного, увидел некую мифическую беду для Руси. А если он просто перепутал пропорции своих снадобий и лишь потому его сладкие грезы вдруг превратились в жуткие кошмары, а на самом деле, размышляя трезво и здраво…

Он решительно встал, набрал в грудь побольше воздуха и приступил к ответной речи. Слушали его очень внимательно, ни разу не перебили, и даже когда он уже перестал говорить, некоторое время все еще продолжали хранить молчание.

Первым открыл рот Маньяк:

— А ничего ты мне, Всевед, напарничка подсунул. Я, правду сказать, почитай ничего и не уразумел, но что умно сказано — сразу понял.

— Да и я ноне тож подивился изрядно. С лета князя знаю, а такого от него еще не слыхивал, — и ласково спросил у Константина: — Так ты как, все ли обсказал али есть что прибавить?

— Все, — гордо мотнул головой недавний докладчик, довольный своим удачным экспромтом, в котором присутствовало все, начиная с глубоких философских мыслей и заканчивая простыми житейскими доводами, опирающимися на простой здравый смысл и железную непрошибаемую логику.