Око Озириса

– Вот как? – удивился Торндайк. – Любопытно. Они, видно, потеряли все свое состояние. У брата пропавшего Беллингэма ведь когда-то был собственный большой особняк…

– Какая у вас отличная память! – восхитился я своим учителем.

– А ты как думал! – воскликнул Джервис. – Доктор Торндайк напоминает мне судебно-медицинского верблюда. Глотает кучу фактов из газет и прочих источников, а потом часами с удовольствием пережевывает их. Замечательная привычка! Журналисты быстро забывают, о чем писали, а доктор Торндайк – никогда. Проходит год или два, и старое дело опять всплывает наружу. Тут-то, к нашему величайшему изумлению, и оказывается, что мистер Торндайк уже успел разобрать весь инцидент по косточкам. Еще бы! Ведь не зря все это время он пережевывал свою жвачку!

– Как видите, – улыбнулся мне Торндайк, – мой ученый собрат обожает сравнения и метафоры. Хотя они у него и туманные, по существу он прав. Давайте выпьем чаю, и вы подробнее расскажете нам о Беллингэмах.

Продолжая беседовать, мы подошли к дому, где жил Торндайк. В его просторной гостиной, стены которой украшали деревянные панели, мы застали расставлявшего на столе чайные чашки мужчину невысокого роста в аккуратном черном костюме. На слугу этот незнакомец не походил, а в его внешности и манерах замечалось что-то противоречивое. Спокойствие, выдержанность, серьезное умное лицо выдавали в нем человека интеллигентной профессии, но ловкие, проворные руки обличали умелого камердинера.

Торндайк быстро взглянул на поднос с чашками и воскликнул:

– Вы поставили три чашки, Полтон, это удивительно! Как вы догадались, что я приведу к чаю гостей?

Невысокий мужчина улыбнулся и как-то странно поморщился:

– Я случайно выглянул из окна лаборатории как раз в тот момент, когда вы, доктор, повернули за угол.

– Как все просто! – усмехнулся Джервис. – А мы полагали, что тут замешана чуть ли не телепатия.

– Простота – основа совершенства, сэр, – строго заметил Полтон, заканчивая сервировать стол, и моментально исчез.

– Что ж, вернемся к делу Беллингэма, – вздохнул Торндайк, разлив чай по чашкам. – У вас есть какие-нибудь интересные факты, касающиеся участников той истории? – обратился он ко мне. – Если, конечно, это не врачебная тайна…

– Две-три вещи могу сообщить со спокойной совестью, не причиняя никому вреда, – ответил я. – Годфри Беллингэм, мой пациент, внезапно потерял все свое состояние, и случилось это примерно в то время, когда пропал его брат.

– Странно, – покачал головой Торндайк. – Почему Годфри вдруг обеднел? Вероятно, он регулярно получал от брата денежное вспомоществование?

– Не думаю, но и спорить не берусь. По-моему, причина бед – юридическая путаница. Это касается завещания, с которым возникла куча неприятностей и хлопот.

– Добиться утверждения завещания Годфри сейчас не сможет, – заверил Торндайк, – ведь несомненных доказательств смерти его брата не имеется, не так ли?

– Да, и это лишь первое из затруднений. Другое заключается в том, что в тексте завещания обнаружился некий роковой дефект. Какой конкретно, пока не знаю, но надеюсь рано или поздно выведать. Кстати, я упомянул мистеру Годфри о том, что вы, мистер Торндайк, интересуетесь этим делом, и мне кажется, что бедняга не прочь бы посоветоваться с вами, но у него нет денег.

– Это его слабое место, особенно если у других заинтересованных лиц денег достаточно. Судебная процедура требует затрат, и закон не считается с финансовыми проблемами сторон. Да, ваш пациент, Барклей, и впрямь в незавидном положении. Ему жизненно необходима консультация. Богаделен для неимущих истцов не существует, и только граждане со средствами способны позволить себе обращаться в суд. Конечно, мы могли бы помочь, но для этого надо хорошо знать и мистера Годфри, и все нюансы тяжбы. Ведь он, не дай бог, отъявленный негодяй?

Я вспомнил странный разговор, случайно подслушанный в комнатах Беллингэма, но счел себя не вправе рассказывать об этом, а ограничился общим замечанием:

– Он не похож на негодяя, но это мое мнение. На меня он произвел скорее благоприятное впечатление, в отличие от другого господина…

– Какого другого? – оживился Торндайк.

– Есть еще один человек, имеющий отношение к делу, но я забыл его имя. Я видел его там, в доме, и мне он совсем не понравился. По-моему, он хочет к чему-то принудить Беллингэма.

– Барклей, ты что-то от нас утаиваешь, – недоверчиво произнес Джервис. – Посмотрим в газетах, кто этот незнакомец. – Он взял с полки объемистую кипу материалов, разложил их на столе и принялся водить пальцем по указателю. – Доктор Торндайк, – пояснил он, – по крупицам собирает все факты, из которых можно извлечь пользу, и надеется, что рано или поздно голова пропавшего египтолога отыщется в какой-нибудь мусорной яме… Ага, вот, нашел! Имя другого господина – Хёрст. Он, похоже, двоюродный брат исчезнувшего; в его квартире в Элтеме в последний раз видели Джона Беллингэма живым.

– Вы думаете, Хёрст в чем-то замешан? – нахмурился Торндайк, выслушав Джервиса.

– У меня есть подозрения на этот счет, – замялся я, – но определенно утверждать не могу.