Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы

– Вы правы. Бхотская красная армия еще очень молода. Но поскольку мы здесь находимся по приглашению правительства Тибетской Трудовой Коммуны, то вынуждены доверить им некоторые не столь важные участки. Мы ведь здесь недавно – всего полгода… Кто вам поручил заниматься Челкелем?

– Товарищ Венцлав…

– Странно, Столица о вашей миссии ничего не знает.

– Знает… – Косухин блефовал, но делать было нечего. – Только дело-то секретное!..

– Допустим. Ну, слушаю вас…

– Ну, это… – Косухин сосредоточился, чтобы точно воспроизвести заранее подготовленную речь. – По приказу, значит, товарища Венцлава занимался поимкой группы белого бандита полковника Лебедева. Накрыл их аккурат на Челкеле. Там как раз местный комитет восстание начал… В общем, заваруха случилась. Китайцы, милитаристы проклятые, увезли гражданку Наталью Берг и доставили сюда. Имею приказ вернуть ее в Иркутск для нужд Мировой Революции…

– Странно… – решительный тон Степы явно произвел впечатление на «товарища Сергея». – Похоже, Косухин, здесь какая-то накладка. О Берг мы получили распоряжение из Столицы. Она нужна здесь. Впрочем, я велел дать радиограмму, думаю, ответ будет скоро…

Косухин похолодел. Ну конечно, здесь должна быть радиосвязь, вон какие железки на крышах торчат! Этого Степин план не предусматривал. Он вдруг подумал, что у него есть еще шанс. Сейчас, прямо здесь, признаться товарищу Гольдину во всем. Конечно, его арестуют, турнут из партии, но он честно примет все, что ему положено, попросится на фронт…

И тут перед его глазами вновь встало лицо Феди Княжко. Да, его пошлют на фронт – в составе легендарного 305-го. И тогда у него не будет желания нарушать приказы. У него уже не будет никаких желаний…

Дверь в кабинет отворилась. Вошел все тот же – со шрамом, неся в руке сложенную вдвое бумагу. Косухин понял, что развязка близится. Он присел на стул, рука скользнула к голенищу унта…

Гольдин взял бумагу, развернул, и через минуту его глаза удивленно взглянули на Степу. Косухин понял – у него осталось две-три секунды, прежде чем тот, кого похоронили в марте 19-го, отдаст приказ.

Серебряный стилет был уже в руке, и Степа вновь почувствовал его неожиданную тяжесть. Тот, со шрамом, стоял совсем рядом. Косухин прыгнул, сбил его с ног подсечкой и через мгновение был возле стола. Мертвые глаза «товарища Сергея» все еще глядели удивленно, желтые руки дернулись, но Косухин что есть силы толкнул стол от себя, прямо на Гольдина. Стол сдвинулся неожиданно легко, прижав того к стене. Правой рукой, державшей стилет, Косухин полоснул по проводам телефонов, те не поддались, и он попросту выдернул их из розетки, заодно прихватив лежавшее на столе удостоверение Сиббюро. Тип со шрамом уже вставал, в руке тускло блестела сталь нагана, но Косухин толкнул его еще раз и бросился к двери. Выскочив в коридор, Степа кинулся вперед, к темнеющему вдалеке окну. За спиной послышался характерный звук – охрана вскидывала винтовки, но еще пара секунд в запасе имелась. Окно в конце коридора, он может успеть до первого выстрела…

Слева послышался странный звук. Степа, скосив на бегу глаза, увидел, как в стене отворяется дверца. Из кабины, точно такой же, в которой привезли его самого, выходил какой-то косоглазый в черном полушубке. Косухин, резко повернувшись, рубанул бхота ребром ладони по горлу и успел вскочить в кабину за полсекунды до того, как стальные дверцы захлопнулись. Ударил выстрел, другой – но пули скользнули по металлу.

На стене имелось несколько кнопок, одна под одной. Косухин уже протянул руку, чтобы нажать нижнюю, но тут же сообразил, что внизу его наверняка ждут. Не туда… Кнопки казались совершенно одинаковыми, но одна была чуть более затертой, значит, ее нажимали чаще. Степа услышал еще один выстрел, уже совсем рядом, за стальной дверью, и, нажав кнопку, с удовлетворением почувствовав, как кабина мягко тронулась с места.

Когда двери открылись, Косухин выскочил в темный коридор. Здесь было не так холодно, и Степа понял, что находится под землей. Редкие лампы освещали длинный пустой проход, откуда доносился негромкий гул. Можно было попытаться вновь вызвать кабину и проехать на другой этаж, но там наверняка ждала охрана. Косухин оглянулся, расстегнул шубу, пристроил стилет за ремнем, перетягивавшим гимнастерку, и пошел вперед, туда, где слышался шум.

Стены были голые, каменные, без следа штукатурки. По всему заметно, что работы на этом этаже еще идут, и то, что он видит – лишь черновой набросок. Дверей ни слева, ни справа не было. Мелькнуло темное отверстие. Степа заглянул туда и понял, что перед ним грубо вырубленное в скале помещение, еще незаконченное, без двери и освещения.