Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы

Гул постепенно усиливался, впереди мелькнул синий отблеск. Вначале показалось, что это фонарь, но Косухин быстро понял, что ошибся – синий свет, заливавший коридор, шел откуда-то снаружи. Степа ускорил шаги, теперь он почти бежал, отмечая слева и справа такие же вырубленные в скале, но еще не оборудованные комнаты. Синий свет был уже близко, гудение стало мощным, басовитым, справа мелькнула дверь, на этот раз настоящая, перед которой кто-то стоял. Рассуждать некогда – переливающаяся пульсирующая синева была уже совсем рядом. Коридор расступился, и Степа оказался на большой ровной площадке.

Первое, что он увидел, – это огромный зал, вырубленный в скале. В него вело несколько высоких арок, под одной из которых Степа и находился. Зал был пуст, каменные стены казались удручающе голыми, лишь возле арок имелись следы каких-то каменных изображений, разбитых и даже грубо замазанных черной краской.

В общем, в самом зале смотреть было почти не на что. Зато посередине, там, где площадка заканчивалась ровным круглым провалом, находилось то, что заставило Косухина затаить дыхание. Синий свет, точнее темно-голубой, с еле заметными зеленоватыми отливами, шел из самых недр земли. Там, где начинался провал, в центре зала, из глубины поднималась ввысь огромная светящаяся колонна. Она была громадной – не менее сорока метров в диаметре, густой и, казалось, неподвижной. Но это было лишь первое мимолетнее впечатление – синий свет шел мощным густым потоком, еле заметно вибрируя, колеблясь и распространяя вокруг себя легкое свечение, напоминающее радугу. Голубая колонна исчезала где-то вверху. Присмотревшись, Косухин заметил что-то, напоминающее огромный колпак, грубо склепанный из светлого металла. Из-под земли шел ровный гул, воздух был свеж и чист, и Степе показалось, что он чувствует резкий, но приятный запах. Почему-то подумалось, что так могут пахнуть камни.

Косухин стоял, не в силах оторвать глаз от голубой колонны, провожая взглядом бесконечные волны холодного огня, вырывающегося из недр и исчезающего в высоте. Значит, именно это монах называл кровью окаменевшей ведьмы! Нет, это никак не походило на кровь. Голубой свет был холоден и чист, в нем чувствовалось что-то далекое, чуждое, не связанное ни с людьми, ни с их нелепыми легендами…

Постепенно глаза стали различать некоторые подробности. Вдали, на другом конце зала, стояла огромная решетчатая конструкция, немного напоминавшая то, что Степа видел на Челкеле. Похоже, ее только начинали монтировать. Косухин решил, что ее собираются пододвинуть вплотную к идущему из-под земли свету, соединив каменную поверхность пола с почти неразличимым отсюда колпаком из светлого металла. Голубой свет словно пытались загнать в ловушку, и эта мысль показалась Степе почему-то неприятной, чуть ли не кощунственной.

Итак, вот она, кипящая кровь Бранг Сринмо! Значит, вот что понадобилось тем, кто носит свастики – тоже голубые! Мелькнула мысль, что совпадение могло быть неслучайным…

Голос прозвучал неожиданно. Щелкнул затвор. Оборачиваться было поздно, и Косухин рухнул на холодный каменный пол, опередив пулю на доли секунды. Шапка смягчила удар, но в голове загудело, перед глазами поплыли желтые пятна. Степа все же нашел в себе силы откатиться в сторону и вскочить. Солдат в черной куртке был рядом, зрачок ствола смотрел Косухину в лицо. Степа резко дернулся в сторону, вновь опередив выстрел, а затем бросился вперед, стараясь перехватить винтовку за цевье. Это удалось, но вырвать оружие он не сумел – солдат держал его крепко. Степа дернул винтовку еще раз, перед глазами мелькнуло красноватое скуластое лицо с холодными остановившимися глазами – и огромная ледяная пятерня легла на горло. Косухин захрипел, рванулся, но скуластый, одной рукой продолжая держать винтовку, другой неторопливо, но сильно сжимал Степино горло. Мертвые, затянутые пеленой зрачки взглянули прямо в лицо…

Степа выпустил винтовку и попытался отодрать холодную ладонь. Боль затопила сознание, рука скользнула вниз, задев рукоятку стилета. Уже без всякой надежды, просто машинально, Косухин выхватил стилет и несильно, косо полоснул по руке врага. Острый металл оставил неглубокую узкую рану, но из-под красноватой кожи выступила не кровь, а что-то, похожее на черную пузырящуюся пену. Скуластый дрогнул и ослабил хватку. Косухин вобрал в легкие побольше воздуха и прыгнул на врага, целя стилетом в шею. Он не промахнулся – металл вошел как раз возле сонной артерии. Скуластый вновь дернулся, сильным движением отбросил Степу в сторону, но пошатнувшись, схватился руками за торчащий в шее стилет и тяжело рухнул на каменный пол. Дрогнули в последних конвульсиях ноги, послышался хрип – и тело замерло.

– Фу ты!… – Косухин перевел дыхание, не без опаски подошел к трупу, вынул стилет из раны и оглянулся. Вокруг по-прежнему было пусто и спокойно. Оставался коридор. Степа хотел оглянуться, но шея заныла, и он стал массировать ее, пытаясь восстановить кровообращение…

– Косухин, сюда!