Око Соломона

Обыватели Антиохии, много чего пережившие за минувшие сутки, потихоньку приходили в себя. Ражие нурманы, присланные, видимо, Боэмундом Тарентским, руководили работами по очистке города от тел павших. Трупы сельджуков сваливали на телеги и вывозили за город. Тела крестоносцев переправляли к главному в городе христианскому храму, дабы отпеть и похоронить со всеми положенными обрядами. Конечно, при взятии Антиохии не обошлось без грабежей и насилий, но больших пожаров в городе не случилось, а потому граф Сен-Жилль мог вволю налюбоваться величественными зданиями города, который мог бы принадлежать ему, но достался ничтожному и наглому нурману. Похоже, Боэмунд уже чувствовал себя здесь полным хозяином, во всяком случае, именно его сержанты охраняли храм святого Петра и дом местного епископа, в котором разместился папский легат. Хорошее настроение благородного Раймунда сильно подувяло, но все же он довольно бодро спешился посреди двора, а на ступени храма и вовсе взбежал словно юный рыцарь, спешащий к своей возлюбленной. Это неуместное в данной ситуации сравнение пришло на ум Сен-Жиллю, когда он увидел помолодевшего и поздоровевшего Адемара де Пюи. Епископ преклонил колени перед хоругвью, которую держал в руках рослый черноволосый воин лет двадцати, и приник к краю стяга губами. Благородный Раймунд последовал примеру папского легата, а потом встал сам и помог подняться Адемару.

– Я счастлив, Раймунд, – прошептал епископ и глянул на Сен-Жилля сияющими глазами.

– Я тоже, – кивнул граф Тулузский, принимая из рук черноволосого молодца хоругвь. – Твое имя, сержант?

– Ролан де Бове, – спокойно ответил воин. – Я оруженосец виконта Леона де Менга.

– Ты был оруженосцем, благородный Ролан, – торжественно произнес Сен-Жилль, – но отныне ты рыцарь христова воинства и да пребудет благословение божье на твоем челе.

Благородный Раймунд обнажил меч и плашмя положил его на плечо преклонившего колено Ролана де Бове. Епископ Адемар перекрестил нового рыцаря и прочел короткую молитву над его склоненной головой.

– Встань, шевалье де Бове, – неожиданно сильным голосом произнес папский легат. – Встретимся в Иерусалиме.

– В Иерусалиме, – эхом отозвался рыцарь и гордой поступью спустился с крыльца.

Сен-Жилль поднял над головой священную реликвию и громко произнес, обращаясь к крестоносцам, в большом числе собравшимся на площади перед храмом:

– Мы не будем произносить новых клятв, благородные рыцари и храбрые сержанты, мы лишь возблагодарим Господа нашего за то, что он даровал нам победу над сарацинами и язычниками. Мы освободили от господства неверных христиан Вифании, Кападокии и Киликии, так продолжим наш победный путь к Гробу Господню.

– На Иерусалим! – дружно выдохнули собравшиеся, и тысячи обнаженных мечей взметнулись над головами.

Глеб де Лузарш и Венцелин фон Рюстов в штурме Антиохии не участвовали, а потому не могли претендовать на часть захваченной здесь добычи. Об этом Гуго Вермондуа заявил им едва ли не с порога, дабы избежать впоследствии кривотолков и не нужных подозрений. Это заявление графа порадовало Драгана де Муши и Ги де Санлиса, разделявших утреннюю трапезу своего сюзерена, и оставило абсолютно равнодушными, прибывших из замка Ульбаш шевалье. Такое поведение гостей удивило Вермондуа, но к столу он их все-таки пригласил. В лагере французов по поводу добычи разгорелись нешуточные споры, и благородный Гуго всерьез опасался, как бы дело не дошло до драк.

– По-моему, вы слишком рано стали праздновать победу и делить добычу, – усмехнулся Лузарш, оглядывая накрытый стол равнодушными глазами. Из чего Гуго заключил, что с запасами продовольствия в замке Ульбаш все в порядке.

– Как здоровье благородной Эмилии и ее новорожденного сына? – спросил граф.

– Дама и мальчик здоровы, – кивнул Лузарш. – Благородный Этьен на седьмом небе от счастья.

– А когда ты вернешь виконту де Менгу его супругу? – ехидно спросил шевалье де Санлис, считавшийся в свите графа Вермондуа завзятым острословом. – Чего доброго благородный Леон обвинит тебя в разбое, шевалье де Руси.

– Благородная Адель вернется к мужу сразу же, как только дороги, ведущие в Антиохию, станут безопасны, – сухо отозвался Лузарш.

– А что ты, собственно, имеешь в виду? – насторожился Вермондуа.

– Сельджуки атабека Кербоги на подходе, – пояснил Лузарш. – Их дозоры рыщут в окрестностях Антиохии. Мы приехали, чтобы предупредить тебя, граф, – через два дня турецкая армия подойдет к стенам города.

Вермондуа поморщился от досады и покачал головой. Кербогу крестоносцы ждали, но многие полагали, что он задержится у стен Эдессы. Однако атабек Мосульский, видимо решил, что Эдесса от него и так никуда не денется, а главные его враги находятся сейчас в Антиохии. Какое счастье, что крестоносцам вовремя удалось взять город, иначе им солоно пришлось бы на семи ветрах.

– Вряд ли сельджуки сразу ринутся на штурм, – высказал свое мнение Венцелин фон Рюстов. – Спешить им некуда. А в городе, насколько я знаю, продовольствия в обрез. Да и цитадель осталась в руках атабека Аги-Сияна.