Око Соломона

– Ты наблюдательный человек, Глеб де Руси, – кивнул Венцелин. – Я родился в этом городе. Мой отец служил в варангах у предыдущего императора.

– Я слышал о несчастье, приключившемся с нашими простолюдинами, – сочувственно вздохнул Глеб. – Неужели погибли почти все?

– Турки умеют воевать, – нахмурился Венцелин. – Нельзя бросать против них необученных людей. А что за мальчик пришел с тобой?

– Это Гвидо, оруженосец, – пояснил шевалье. – Он сын моей сестры, и я обещал ей, позаботиться о нем.

– Лучше бы ты оставил его дома, – сказал сухо Венцелин.

– У сына рыцаря нет другого пути, кроме воинского, – пожал плечами Глеб. – Разве что пойти в монахи.

– Зови его к столу, – предложил Венцелин и, обернувшись к хозяину, щелкнул пальцами. Стол в мгновение ока заполнился блюдами, так что проголодавшемуся Гвидо было, где разгуляться. – Здесь хорошая кухня.

– А вино? – спросил Глеб.

– Попробуй сам, – усмехнулся Венцелин, наливая в кружку красную как кровь жидкость из кувшина.

– Наш хозяин, протовестиарий Михаил, проявляет редкостное гостеприимство, но вино предпочитает не местное, а сирийское. Сирия – это далеко?

– Дойти можно и до Сирии, – усмехнулся Венцелин. – И до Палестины тоже.

– Значит, ты не отказался от данного обета?

– Нет, – покачал головой Венцелин. – Но мне нужен вождь, на которого я мог бы положиться.

– Почему бы тебе не обратиться к графу Вермондуа?

– Но ведь он потерял едва ли не всех своих людей?

– Благородный Гуго был признан главой похода всеми баронами Французского королевства. Весной к нам присоединится рыцарское ополчение, зимующее сейчас в Италии, и ты поймешь, насколько велики наши силы.

– Но до весны надо еще дожить, – покачал головой Венцелин.

– В том-то и проблема, – печально вздохнул Глеб. – Графу Вермондуа позарез нужны триста марок золотом, и он готов заплатить любые проценты.

– К сожалению, я не располагаю такой суммой, – усмехнулся Венцелин. – А вот тебе, шевалье, я готов ссудить сто марок серебром, но с одним условием: ты должен помочь мне с жильем.

Глеб сделал вид, что удивлен. Даже развел руками, демонстрируя полное непонимание. Предложение саксонского рыцаря очень уж смахивало на насмешку.

– Если бы у меня был дворец в Константинополе, – ехидно заметил шевалье, – я бы его тебе уступил. Из дружеского расположения. Но, увы.

– Меня вполне устроит небольшая комната во дворце протовестиария Михаила, – проговорил спокойно Венцелин. – Я даже готов разделить ее с тобой, благородный Глеб.

– За сто марок серебром? Ты либо чудовищно богат, рыцарь, либо чудовищно глуп. Должна же быть причина такой неслыханной щедрости?

– Она есть, – согласился Венцелин. – Женщина.

– Ты знаком с женой хозяина, – догадался Глеб.

– Десять лет назад мы были очень близкими друзьями.

– В таком случае, я помогу тебе даром.

– Я принял бы эту услугу, шевалье, если бы твоя мошна лопалась от золота. Но ты можешь считать это серебро просто подарком щедрого друга.

Благородный Глеб был тронут, почти до слез. Тем более что кожаный мешочек с серебром ему тут же вручил верзила, выросший у стола, словно из-под земли.

– Твой оруженосец? – спросил Глеб, пряча мешок в складках одежды.

– Можно сказать и так, – усмехнулся Венцелин. – Его зовут Бланшар.

– Но ведь он француз, а не саксонец?

– Зато проверен в деле, – пожал плечами Венцелин.

– И много у тебя сержантов?

– Двенадцать. Однако опыт, приобретенный в здешних местах, подсказывает мне, что их должно быть больше.

– Я бы удовлетворился десятью, – сказал грустно Глеб. – Именно столько я потерял во время шторма.

– Ты можешь набрать их здесь, в Константинополе, но позаботься о том, чтобы все они умели не только ездить, но и сражаться верхом.

Кажется, шевалье де Руси в этот день действительно приобрел сразу и щедрого друга и умудренного опытом советчика. Венцелин фон Рюстов наверняка сможет принести большую пользу не только Глебу, но и Гуго Вермондуа. Хотя бы знанием местных реалий. А о том, что саксонец прекрасно говорит по-русски, шевалье, пожалуй, промолчит. Как не станет говорить и о том, что цели этого человека весьма далеки от той, которую поставили перед собой крестоносцы.

– Неужели в огромном городе не найдется даже захудалого рахдонита?

– Боюсь тебя огорчить, шевалье, но византийцы не пускают в свои города богатых иудеев, – пожал плечами Венцелин. – А местные ростовщики никогда не посмеют выйти из воли императора. Я почти уверен, что протовестиарий Михаил запретил здешним паукам давать деньги франкам, даже под самые высокие проценты. И ты, наверное, догадываешься почему.

– Значит, выхода нет?

– Ну почему же, – возразил Венцелин. – Я бы на месте графа обратился к купцам-русам. Но сделал это так, чтобы ни одна здешняя собака не узнала.