Око Тимура

Ага, вот еще обломки! Дотянуться, привязать к плоту – все покрепче будет. Однако дело к ночи… И кажется, волны стали заметно больше. Особо наглая захлестнула Ивана с головою, повалив с таким трудом сооруженную мачту. Что ж, делать нечего, придется восстанавливать. Отплевываясь, Раничев снова поднял обломок рея и принялся старательно привязывать его веревкой к бревну. Пока привязывал, пока заменил кафтан на рубаху, и не заметил, как оранжевое солнце скрылось в зеленых водах. Алевшее на западе небо было чистым – это радовало. Не могло не радовать, значит, можно было надеяться, что и завтра выпадет такой же спокойный денек. Тем более что к вечеру волнение успокоилось, утих и ветер – зря Раничев поднимал мачту. Впрочем, не зря – все какое-то занятие. Поплотнее закутавшись в кафтан, Иван приготовился к ночлегу. Поужинал заранее припасенной рыбешкой – на этот раз подобная пища понравилась Раничеву гораздо меньше. Эх, привередливый вы какой-то стали, Иван Петрович! Забыли, как в армии сечку рубали да еще за добавкою бегали? Да, там, где когда-то служил – а всю срочную службу Раничев провел на берегу Баренцева моря в составе частей береговой охраны – так вот, на плотике бы не поплавал – замерз бы, или волной давно перевернуло. А здесь, хоть и зима – да теплая. И с погодой сегодня повезло – ни дождинки, ни особого волнения и ветра. Вот бы и завтра так! Ну будем надеяться… Впрочем, чего так просто надеяться. Взять да помолить Господа! Иван все чаще стал замечать за собой вполне искреннюю веру, он, как и все, часто посещал церковь, молился вполне искренне, не так, как там, в родном покинутом мире. В родном? Раничев усмехнулся. Тот далекий мир, мир двадцать первого века, напоминал о себе только лишь в снах. И кажется, этот мир был ничуть не хуже того! Пусть жесток, неустроен, но честен и отнюдь не лишен определенного рода комфорта. Здесь были и книги, и красивые – не оторвать глаз – вещи, великолепнейшие храмы и нетронутая природа, искренняя людская вера, друзья и, наконец, Евдокся! Как она там? Тайгай обещал присмотреть. Обещал – выполнит, ордынскому князю верить было можно. Ладно, свидимся еще с боярышней, не может быть, чтоб не свиделись, помоги, Господи! А как же там, в Антиохии, Георгиос? Неужели посланцы султана Баркука добрались до него? Нет, скорее всего, нет – ведь их главарь, старик Шараф, был убит в стычке с захватившими шебеку пиратами. А его люди предпочли сдаться в плен. Значит, похоже, с этой стороны ничего не грозит одноухому парню. Жаль, переживать будет, выискивать – а куда же пропал хозяин Ибан? И все будут интересоваться – куда же пропал? И в самом деле… Ха! Как это – куда? Туда же, куда и посланец египетского султана – стал жертвой пиратов. Уж об этом-то лоцман Бахтияр и его ребята расскажут в подробностях, шутка ли – стать свидетелями такого события и притом уцелеть? Так что и здесь будет чем оправдаться Георгиосу. Деньги у него есть, пусть немного, есть и таверна – значит, будут доходы. Только бы не пустился в шпионство – он же сказал, что ненавидит турок. Похоже, собрался действовать. Так, может, то и к лучшему? По крайней мере, люди Тимура в Кафе будут получать сведения. Да и он, Раничев, скоро вернется… будем на то надеяться… нет, не надеяться – верить!

Иван потянулся, зевнул. А хорошо он придумал в Антиохии с таверной! Вот, правда, в Магрибе оказался не по своей воле – хоть именно туда и хотел попасть. Ну вот он, Магриб, совсем рядом, быть может, километрах в пяти… Только вот попробуй, доберись до него. Помоги, Господи! Боже, а не Рождество ли сейчас? Или – сочельник? Ну по крайней мере – пост, жаль, не соблюдал его в Антиохии, не до того было. Зря не соблюдал – теперь вот поневоле приходится поститься. Интересно, заменяет ли сырая рыба «сочиво» – размоченные в воде зерна? Господи, прости грешника…

Раничев истово перекрестился. Похоже, пока Господь хранил его…