Око за око

Таким образом, в понятиях израильской терминологии и мысли, для израильтян не было противоречием говорить о Господе, судящем их, когда он наказывал их за грехи, а также когда он защищал и избавлял их от врагов.

В ветхозаветной истории и плен, и возвращение из плена истолковывались в связи со справедливостью Господа. А поскольку Божья праведность наиболее видна в его спасительной деятельности, народы приглашаются отвратиться от своего бунта и идолопоклонства и обрести спасение только в праведности Господа (Ис. 45, 21–25).

Один Господь для всех

Возвращаясь к нашему исходному тексту Пс. 32, может показаться, что израильтянин совершил поразительный скачок в логике веры. Судя по всему, аргументация развертывается следующим образом. Если Господь действительно таков, каким показал себя в нашей истории (т. е. Господь есть Бог справедливости, верности и любви) и если Господь поистине есть единый Бог «и нет иного» (Втор. 4, 35), тогда, в конечном счете, Господь должен быть таким для всех. Его справедливость должна быть всеобщей. Его любовь должна быть всеобъемлющей. Таким образом, они могли прийти к поразительному утверждению Пс. 32. 5: «милости Господней полна земля», и мы можем быть уверены, основываясь на параллелизме стиха, что она действительно полна праведности и справедливости. Эта всеобщность подразумевается в призывах восьмого стиха: «Да боится Господа вся земля; да трепещут пред Ним все живущие во вселенной», а также в последующих утверждениях стихов 13—15, что Господь видит, знает, и делает нравственно подотчетным каждого человека на планете.

Все это часть несомненной веры и воображения в поклонении. Это, подобно Пс. 95, «новая песнь», предлагающая видение, преображающее мир. Ни мы, ни псалмопевец не можем возвещать Пс. 32, 5 на основании эмпирического наблюдения, но это есть язык надежды и уверенности в искупительном могуществе Бога и высшей спасительной всеобщности его справедливости. И это не единичный пример. Подобная вселенская логика встречается в других псалмах, которые переходят от всевластия Господа в истории Израиля к признанию его глобальной, даже космической,[224] справедливости и его заботы о всех людях (напр., Пс. 35, 5–8: обратите внимание на ту же комбинацию Божьей любви, верности, праведности и справедливости; и Пс. 96, 1–6: «Небеса возвещают правду Его, и все народы видят славу Его»).

Сказать подобное — значит сделать заявление о характере живого Бога, раскрывшегося как Бог справедливости через историю Израиля, предназначенного стать вселенским свидетельством для человечества.

Справедливость и праведность человека

Справедливость — требование Бога ко всему Израилю

Подобно тому, как я взял Пс. 32 в качестве ключевого текста для первого раздела, мы могли бы взять Мих. 6, 8 в качестве текста для настоящего раздела:

О, человек! сказано тебе, что — добро

и чего требует от тебя Господь:

действовать справедливо, любить дела милосердия

и смиренномудренно ходить пред Богом твоим.

Широкое понятие «человек» (`adam) указывает, что это нечто общее для всех израильтян. Мих. 6, 8 всего лишь кристаллизует то, что Израиль всегда знал: что весь народ, история которого основана на искупительной и конституционной справедливости, должен отображать это в своем поведении, воплощая любовь–справедливость.

Мы могли бы также легко взять в качестве ключевого текста Ис. 5, 1–7. Песня Исайи о винограднике — это притча о всей истории Израиля в образе друга (Бога), который насадил виноградник (Израиль) и затем затратил огромные усилия и терпение на его охрану и защиту. Цель насаждения виноградника — вырастить виноградные гроздья. Какой же тогда была цель насаждения Израиля? Разве Бог уже не объяснил свои намерения в Быт. 18, 19? «Я избрал его (Авраама), чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя… творить правду и суд». Долгосрочной целью (в последнем придаточном предложении стиха) было обетованное благословение народов, но непосредственной задачей было создание сообщества справедливости. Это было намерение и цель избрания и искупления Израиля, а также всей их истории. «Вся история Израиля по воле Бога подчинена единой цели — праведности, выраженной в справедливости».[225]