Око за око

— Что ты о них думаешь, стрелок бронетанковых войск, ведь тебе довелось с ними воевать?

— Опасные мерзавцы, — тут же отозвался Шульц, не обращая внимания на иронию. — Хорошая броня, отличная пушка, надежный и мощный двигатель, прочные гусеницы — все лучше, чем у нас. Правда, прицел у пушки не слишком хорош. К тому же в вашем танке только один стрелок — командиру приходится ему помогать, что мешает заниматься своим главным делом — командовать танком. Не помешала бы еще одна турель. И вам явно не хватает танковых раций. Из-за этого страдает тактика ведения боя, которая и так имеет немало недостатков.

Людмила надеялась, что возчик их слушает. Она намеревалась подшутить над немецким танкистом и никак не ожидала услышать столь продуманный и развернутый ответ. Людмила не раз убеждалась, что принадлежность к нацистам еще не делает человека дураком, что бы ни утверждала пропаганда.

Путешествие в Москву заняло два дня. Первую ночь они провели в роще, в стороне от дороги. Ящеры продолжали летать по ночам, уничтожая все, что им удавалось обнаружить.

Когда они наконец въехали в Москву, Людмила даже ахнула от огорчения. В последний раз она была здесь прошлой зимой, после того как летала с Молотовым в Германию. Уже тогда советская столица выглядела не лучшим образом. А сейчас…

Создавалось впечатление, что все крупные здания, в которых могли располагаться фабрики или заводы, сровнены с землей. Два похожих на луковицы купола храма Василия Блаженного рухнули на землю. Практически все стены покрыты сажей; в воздухе висел неприятный запах застарелого дыма.

Однако жители столицы не собирались сдаваться. На перекрестках бабушки продавали яблоки, капусту и свеклу. Солдаты были вооружены автоматами, многие тащили пулеметы. Навстречу попадалось немало фургонов, маленьких и больших. Людмила не знала, что в них внутри, под брезентом. Если ящеры не видят содержимого фургонов, им трудно выбрать, цели для бомбежек. Над кучами навоза вились мухи.

Возчик знал, какой мост через Москву-реку находится в более-менее приличном состоянии и какая часть Кремля, разбитого сердца Москвы — и всего Советского Союза, — все еще бьется. Наконец он остановил фургон, пристроил мешок с овсом так, чтобы лошадь могла подкрепиться, и сказал:

— Я должен проводить вас к полковнику Лидову. — Если не считать виртуозного свиста, возчик за всю поездку заговорил впервые.

Они шли по коридору. Стены потрескались, но электричество работало, слышался скрежет работающего на бензине генератора.

— Жаль, что у нас нет электричества, — пробормотал себе под нос Шульц.

Когда Людмила в прошлый раз встречалась с Борисом Лидовым, ее вели по другому коридору; интересно, уцелела ли та часть Кремля? Возчик открыл дверь, заглянул внутрь и поманил Людмилу и Шульца.

— Он вас примет.

Сердце в груди Людмилы забилось сильнее, так бывало, когда ей предстояло совершить боевой вылет. Она понимала, что у нее есть серьезные причины для тревоги; НКВД может моментально расправиться с любым, испытывая не больше угрызений совести, чем немцы или ящеры. После ее возвращения из Германии Лидов открыто дал ей понять, что он о ней думает. Он вполне мог отправить ее в лагерь.

Полковник НКВД (интересно, чем вызвано его повышение, способностями или везением, подумала Людмила) оторвался от бумаг, скопившихся у него на столе. Она начала докладывать по уставу, но ее прервал Шульц, который весело заявил:

— Как поживаешь, Борис, тощий ты зануда?

Людмила молча ждала, когда на них обрушится небо. Впрочем, Шульц описал Лидова довольно точно. Но сказать такое полковнику НКВД прямо в лицо… Может быть, Лидов плохо знает немецкий?

Однако Лидов все понял. Уставившись на Шульца рыбьими глазами, он ответил на очень приличном немецком — Людмиле было до него далеко.

— Если со мной так разговаривал Отто Скорцени, сержант, то из этого не следует, что тебе тоже можно. Он гораздо полезнее тебя, к тому же не находился в нашей власти. А вот ты… — Он замолчал, давая возможность Шульцу представить, что его ждет.

Однако Шульц нисколько не смутился.

— Послушай, я участвовал в рейде, который помог добыть металл для вашей бомбы, — сказал он. — Если это не дает мне права быть откровенным, тогда что дает?

— Ничего, — холодно сказал Лидов.

Людмила заговорила, прежде чем Шульц успел произнести слова, после которых его бы расстреляли или отправили в лагерь — и ее вместе с ним.

— Товарищ полковник, для выполнения какого задания вы отозвали нас с передовой?

Лидов посмотрел на нее так, словно только сейчас вспомнил о существовании Людмилы, а о своем приказе и вовсе слышит впервые. Затем он собрался с мыслями и даже рассмеялся. Людмила не ожидала, что Лидов на это способен.

— Как ни странно, ваше задание непосредственно связано с советско-немецкой дружбой и сотрудничеством, — по-русски ответил он Людмиле; затем повторил свои слова на немецком для Шульца.

Стрелок бронетанковых войск вермахта рассмеялся в ответ.

— До появления ящеров я уже сотрудничал с вами — по пятьдесят миллиметров за раз.

— Что мы должны делать, товарищ полковник? — торопливо спросила Людмила.