Око за око

         — Да... — глядя на него невидящим взглядом, прошептал раб. — Главарь увидел золото... обрадовался... и сказал, что я тоже — свободен...

           — Вот видишь! Мы с тобой сядем в их лодку, доберемся до Афин!

— Да, господин, да...

         — Я приведу тебя в самый большой храм во время самого шумного праздника, когда вокруг будет великое множество народа!

     — О, господин!..

— Я трижды обведу тебя вокруг алтаря и крикну, чтобы все, слышишь меня, все слышали: «Эвбулид освобождает Армена!»

    — Освобождает... — эхом отозвался Армен.

           — И ты станешь свободным! Будешь жить у меня или, если захочешь, возвратишься в свою Армению!

    — Армению... Свободен... Нет!..

Глаза Армена внезапно приобрели смысл, и он сделал усилие, чтобы приподняться. Эвбулид помог ему.

         — Я не могу уйти с таким грузом в царство мертвых... Я должен сказать, — зашептал Армен, не обращая внимания на то, что их слышит сколот. — Я привез не твой выкуп...

         — Что?! — отшатнулся Эвбулид. — Разве Квинт...

         — Квинт выгнал меня... Велел бить... Это деньги — для тех троих...

    — Так значит, ты — обманул?

           — Нет, господин... Я сказал чистую правду. Но они не достойны свободы... Иди наверх... не щади их. Они бы тебя... не пощадили...

         — Значит, это их деньги?

         — Да... Талант купца и по полталанта триерарха и... Клеанфа... Все, господин... Теперь я могу спокойно уйти в подземное царство... Исполни мою последнюю просьбу...

         — Что? — очнулся Эвбулид и наклонился к рабу. — Да-да, конечно, Армен!

     — Вот...

Раб протянул ему узелок.

           — Это передал тебе Диокл. Достань самую мелкую монету... Положи мне ее за щеку... Я понимаю, рабу не положено... Да и Харон может не взять у меня платы за проезд... Но если бы ты решился...

    — Да, Армен, да!

Эвбулид торопливо развязал узелок. На пол посыпались монеты самых разных государств — большая серебряная тетрадрахма Афин и медные оболы, халки, лепты: Карфагена с изображением лошади, Египта — с головой Зевса-Аммона и орлом, Сирии — с шагающей Никой.

     — Смотри-ка! — прохрипел Лад, поднимая совершенно вытертую монету с яркой чеканкой солнечного божества — Гелиоса. — Из Ольвии! От нее рукой подать до моей родины...

Эвбулид выбрал афинский обол — с совой и Афиной, как на тетрадрахме, только медный — Харон не выносит блеска серебра. Вложил ее за щеку с готовностью открывшего рот Армена.

— Рабу — обол Харона! — возмутился за его спиной Писикрат.

Армен благодарно взглянул на Эвбулида, закрыл глаза и прошептал:

    — Свободен...

Тело его вытянулось.

           — Все! — положил руку на плечо Эвбулида Аристарх. — Он развязал узел своей жизни.

         — Я так и знал, что надо было посылать другого раба! — подскочил Писикрат к Эвбулиду. — Это все ты виноват! Ты!

         «О, боги! Что делать? — лихорадочно думал Эвбулид. — Все знают, что это выкуп мой, но деньги-то их… Да, я могу сейчас уйти. Однако это погубит сразу трех человек. Что, возвратясь, скажу я тогда Диоклу? И как буду жить дальше, если даже мой раб не захотел брать такой груз на свою совесть, а я его господин… А что, если Аид сейчас призовет меня в свое царство, все-таки я в море — шторм ли грянет или пираты убьют меня, ведь я же приду туда убийцей! Но и оставаться здесь — это почти верная смерть! И что будет тогда с Гедитой? А с детьми?...»

         Тогда, под Карфагеном, он вызвался почти на верную смерть неосознанно, по молодости, горя желанием совершить подвиг, подобный тем, что совершали его предки, памятники которым стоят по всей Элладе, и в чем не решился признаться Квинту во время званого ужина. И был он тогда один. А сейчас никто не поставит ему памятник. Да и не узнает никто. И все же он не мог поступить по-другому. Ничего не мог поделать с собой…

         И Эвбулид принял решение.

         — Надо было рожать другого сына или быть другим отцом! — оборвал он купца и презрительно бросил, кивая наверх. — Иди на свободу!

    — Что? — не понял купец.

         — Иди к главарю и скажи, что один из двух талантов — твой!

    — Мой?! — купец неверяще взглянул на Эвбулида.

         — Да! — теряя терпение, вскричал тот. — Советую поделиться тебе с Аристархом!

           — Но мне может не хватить! — забормотал Писикрат. — Что, если пираты потребуют больше? И потом Аристарх не помог мне! — вдруг завизжал он. — Он издевался надо мной вместо того, чтоб лечить, да! Издевался!

Купец сорвался с места и бросился к лестнице, падая и поднимаясь, дотянулся до крышки, отчаянно заколотил в нее кулаками:

— Эй! Эй! Выпустите меня скорее отсюда!

    — Что это значит? — подступил к Эвбулиду триерарх.

          Остававшихся денег могло еще хватить на то, чтобы уговорить пиратов выпустить его на свободу. Но Эвбулид, еще мгновение поколебавшись, решил не останавливаться на полпути.

          — Это значит, что полталанта из оставшихся денег — твои! — спокойно ответил он. — Иди за Писикратом!

    — Так значит, моя жена... — задохнулся, подбегая, Клеанф.

    — Да! — кивнул Эвбулид. — Иди и ты.

          — Проклятый лжец! — Клеанф пнул бездыханное тело Армена.

            Эвбулид схватил его за складки одежды на груди и с силой ударил кулаком в лицо.