Око за око

            — Это еще почему? — возмутился Луций. — Твой сосед запросил только что у грека всего одну драхму!

Носильщик усмехнулся:

            — То с грека! Ему лишь бы добраться до алтаря Зевса и публичной библиотеки!

            — А я, по-твоему, зачем приехал? — усмехнулся Луций, протягивая носильщику еще один динарий.

            — Ты? — пергамец скользнул по лицу римлянина. — Ограбить нас!

            — Что? — опешил Пропорций.

            — Да-да, — подтвердил носильщик. — Ограбить и прибрать наш Пергам к рукам своего Рима!

Луций оторопело уставился на носильщика, а затем стал затравленно озираться по сторонам: казалось, все взоры были устремлены на него.

Косо глядящий на его римскую тогу пергамский военачальник... осмотревший его с ног до головы знатный вельможа... надсмотрщик за рабами на разгрузке критского судна...

Даже сидевшие к нему спиной купцы, казалось, только делают вид, что сговариваются о ценах, на самом деле они, возможно, лишь выжидали момент, чтобы схватить его и доставить в пыточные подвалы дворца Аттала...

      — С чего это ты взял?.. — еле ворочая от страха языком, спросил он.

Носильщик снова взглянул на чужестранца и усмехнулся:

            — Да у вас, римлян, это на лицах написано! Как только приезжает новый ростовщик из Рима, так некоторые улицы, а то и целые кварталы перетягивают потуже пояса на халатах! Только и выискиваете, кого бы еще ободрать! От ваших процентов только два пути: петля или рабство... Весь Пергам уже стонет от вас, хотя твоих земляков пока здесь немного — две или три сотни. А что если вас будет тысяча? Десять тысяч?! Чей будет тогда Пергам?!

       — А-а!.. — с облегчением выдохнул Луций.

            — Поэтому я и беру с тебя лишнюю монету, чтобы напиться на нее и забыть о том, что завтра будет со мной и с моими несчастными земляками! — воскликнул носильщик.

            — Ты опасный человек! — медленно проговорил Луций. — И я не хочу доверять тебе свои вещи!

            — Да я и сам не хочу везти их! — закричал пергамец. — Подавись своими кровавыми динариями! — швырнул он монеты под ноги римлянину, и они, звеня, покатились по мостовой. — Я лучше подохну от голода, чем куплю на них хоть корку хлеба!

Новый носильщик, к которому обратился Луций, оказался куда сговорчивей первого. Он быстро погрузил на тележку три сундука и вопросительно взглянул на римлянина.

              — В гостиницу! — бросил ему Пропорций.

              — Тогда с господина еще один динарий! — сказал носильщик.

            — Это еще почему?

       — Потому что господин — римлянин...

            — Опять начинается! — возмутился Луций, но пергамец спокойно сказал:

            — Мне придется везти твои вещи в Верхний город, а это далеко и тяжело.

              — А разве в Нижнем городе нет приличных гостиниц? — спросил Луций.

            — Есть! — ответил носильщик. — Но в ней останавливаются пергамские купцы, которые очень сердиты на римлян. Если они увидят тебя в гостинице, то у господина могут быть неприятности...

        — А в Верхнем городе?

            — О! Там живет наша знать, и она очень любит вас, римлян.

       — Тогда давай в Верхний город!

Настроение Луция падало с каждым шагом. Только теперь, здесь ему стало ясно, за какое опасное и тяжелое дело он отважился взяться там, в бесконечно далеком теперь Риме... Ему вновь захотелось бросить все на полпути, и снова припомнился полузабытый уже разговор с Титом и бродячим философом… Тени вечно мучающихся Тантала, Сизифа1, данаид снова пугающе замаячили перед ним, хотя он был совершенно трезв.

В пути носильщик неожиданно разговорился. Как вскоре понял Луций, это был бесконечно влюбленный в свой город человек, знавший о Пергаме, казалось, все.

         — Сначала эти края были священными землями кабиров! — безостановочно рассказывал он. — Потом здесь появились аркадские переселенцы под предводительством Телефа, сына самого Геракла и Авги! Потом сюда пришел Пергам, сын Пирра со своей матерью Андромахой, основавший на вершине этой горы небольшую крепость. Затем...

— Скажи, — грубо перебил носильщика Луций. — А ты давно видел царя?

            — Полтора года назад! — кивнул носильщик и продолжил: — Затем сюда пришел Асклепий из Эпидавра, по-вашему: Эскулап...

              — А как его здоровье? — снова перебил пергамца Пропорций.

              — Кого?

       — Ну, не Эскулапа же!

              — Ах да, Аттала! Откуда мне знать? Царь вот уже больше года, как заперся в своем дворце и не выходит оттуда.

              — Но что-то же у вас говорят о нем! — заметил Луций. — Например, как долго ожидают разрешения на встречу с ним чужестранцы...

            — А им вообще нечего ждать! — пожал плечами носильщик. — Царь никого больше не принимает — ни греков, ни пергамцев, ни вас, римлян! Так что ты не сможешь попасть в его дворец, зато можешь побывать в нашей Публичной библиотеке! А у вас, в Риме, есть библиотеки?

      — Д-да... — рассеянно пробормотал озадаченный Луций. — У нас одна захваченная Эмилием Павлом в Македонии библиотека царя Персея чего только стоит!

              — А она тоже публичная, как и у нас? — продолжал допытываться носильщик.

            — Она?.. — замялся Луций. Ему не хотелось унижать достоинства Рима отсутствием того, что есть в каком-то Пергаме, и он значительно заметил: — Между прочим, в этой библиотеке простым скрибой служит сын македонского царя!

          — И в ней тоже работают ученые?