Околдованная

– Да, теперь я помню. Твоя мать преподнесла мужу сюрприз, родив ребенка вскоре после моего появления на свет. Кажется, они воспитывали ее в своем горном логове, Гленкирке, не так ли?

– Я поражен тем, что ваше величество помнит столь незначительные детали, – удивился Чарли.

– Когда она отдохнет, привози ее в Уайтхолл, Чарли. А сейчас оставляю тебя и Габриела вдвоем. Это очень важно, – шепнул король кузену. – Найдите местечко поспокойнее, и помни, что ты член моей семьи и находишься в присутствии короля.

«Что за странное заявление», – подумал Чарли, следуя за Гарвудом. Они отыскали укромную нишу, где их никто не мог подслушать.

Габриел Бейнбридж первым нарушил неловкое молчание.

– Не знаю, милорд, слышали ли вы что-нибудь обо мне, – начал он.

– Я знаю, вы были двойным агентом и благодаря вам разоблачили сэра Уиллиса. Позвольте пожать вашу руку, сэр! – воскликнул Чарли.

– Возможно, вы забудете о своем желании, милорд, когда услышите то, что я собираюсь сказать, – покачал головой Гарвуд. – Поэтому лучше подождать конца моей исповеди. Вам известно, что я взял имя своего умершего кузена?

– Мне и это сказали, – кивнул Чарли. – Надо отдать должное вашим слугам, они свято хранили тайну.

Габриел Бейнбридж слегка улыбнулся.

– Они хорошие люди. Без их помощи мне вряд ли что-то удалось бы.

Собеседник герцога был очень красив, хотя и не первой молодости, лет сорока. Но в русых волосах не поблескивало серебро, а синие глаза могли свести с ума не одну женщину.

– Ваша жена, должно быть, гордится вами, – вырвалось у герцога.

– Я не женат. Когда-то подумывал, но тут началась война, и все хорошенькие девушки разбежались или ударились в пуританское ханжество.

– Понимаю, – кивнул Чарли. – Моя сестра покинула Англию по той же причине. Мама говорила, что исчезло приличное общество, которому можно было бы представить молодую даму.

– Однако мы отвлеклись, – напомнил герцог Гарвуд. – Я должен облегчить душу исповедью, милорд, и покорно просить вашего прощения.

– Но мы никогда не встречались, – возразил Чарли.

– Вы все поймете, когда я скажу, что моего кузена звали сэр Саймон Бейтс, – сообщил Габриел и замер, словно ожидая удара. Собственно говоря, он не осудил бы собеседника, вздумай тот наброситься на него с кулаками.

– Кровь Христова! – только и вымолвил потрясенный герцог Ланди, задаваясь вопросом, давно ли правда известна королю. На какую-то минуту он потерял дар речи. Этот человек командовал людьми, убившими его Бесс!

– Всего этого не случилось бы, войди я в дом первым, – продолжал Габриел.

– Почему же не вошли? – выдавил Чарли. – Почему?..

– Не знаю, – глухим голосом ответил герцог. – Меня послали забрать скот, всех лошадей и съестные припасы. Только в тот день большинство моих людей чем-то отравились и слегли, а мне дали под начало настоящее отребье – преступников и предателей. Естественно, я не мог доверять никому из них и сам отправился на рекогносцировку. Я проверял ваши конюшни и амбары, когда раздался выстрел. Солдатам вообще запрещалось входить в дом. Я же намеревался объяснить хозяевам, что конфискую скот и лошадей именем республики, и дать квитанцию, по которой они все получили бы обратно, когда восстановится мир.

– Но репутация сэра Бейтса была поистине устрашающей, – заметил Чарли. – Говорят, в Оксфорде он убил семью сэра Джералда Крофтса.

– Не было никакого Джералда Крофтса. И репутация Саймона Бейтса была плодом воображения людей Кромвеля. Им требовалось вселить страх в сердца тех, кто слышал о его приближении, – пояснил Габриел. – Это делалось для того, чтобы люди беспрекословно подчинялись, боясь сурового наказания. Признаю, тактика довольно разумна.

– Верно, – кивнул Чарли.

– Ваша жена не должна была погибнуть, милорд, как и ваш слуга. Если бы совсем еще молодая девушка не застрелила убийцу, я сделал бы это сам. Иисусе, что за храбрая малышка!

– Это моя сестра Отем, – прошептал Чарли.

– Да! Ее именно так звали! Отем Лесли! – воскликнул герцог, но, тут же став серьезным, умоляюще посмотрел на него: – Милорд, заклинаю вас простить меня. Знаю, что моя скорбь и угрызения совести не вернут вашу жену, но если бы я мог повернуть время вспять и пожертвовать собой ради нее, поверьте, ни на секунду бы не задумался.

Его красивое лицо и в самом деле исказилось печалью. Из глаз хлынули слезы. Он бросился на колени перед Чарлзом и униженно склонил голову.

Герцог Ланди считал, что его душевная боль постепенно ослабла, но теперь, глядя на человека, пусть и невольно, но все же виновного в смерти Бесс, понял, что это не совсем так.

Он взглянул на Габриела и вздохнул.

Будь проклят Кромвель и его круглоголовые…

Любимое ругательство сестры мгновенно пришло на ум. Но при чем тут Бейнбридж?

Герцог снова вздохнул.