Околдованная

– Вижу, вы откровенны со мной, госпожа маркиза. Что ж, я отвечу тем же. Я король. Вы и ваша дочь – мои подданные, и хотя бы поэтому я требую повиновения. Надеюсь, вы меня поняли, госпожа маркиза? Вы покоритесь моей воле!

Отем разразилась слезами, и король понял, что победил. Женщина всегда прибегает к слезам в качестве последнего средства.

Он обнял ее за плечи и погладил по голове.

– Ну успокойся, мое сокровище, я не намерен наказывать тебя. Обожаемая моя. Я мечтал о тебе с того самого дня в Шенонсо, пять лет назад. Жаждал целовать твои губы, гладить восхитительную грудь. Видел наяву, как ты бьешься подо мной, как я вхожу в твое тело, медленно-медленно… Слышал, как ты всхлипываешь от наслаждения. Не отталкивай меня, Отем. Позволь любить тебя, как ты того заслуживаешь.

– Как вы можете заставлять меня предать мужа? – рыдала Отем.

– Нельзя предать мертвого, сокровище мое, – пробормотал он, нежно целуя мочку ее уха. Язык осторожно проник внутрь, и Отем вздрогнула. – У тебя нет призвания к монашеству, – тихо заметил король, гладя ее грудь сквозь шелк платья.

– Пожалуйста, не надо! – охнула Отем.

В ответ он сжал ее подбородок, завладев губами, и, к своему величайшему изумлению, она обнаружила, что отвечает на поцелуй. Ее губы смягчились и чуть приоткрылись. Дыхание их смешалось. Языки сплелись, и она снова вздрогнула, когда они затеяли прихотливый танец. Отем едва не потеряла сознания и с тихим криком откинулась на руку короля.

Людовик громко застонал. Похоже, время не угасило его желания к этой прелестной женщине. Он почувствовал, как его достоинство твердеет и вздымается, натягивая ткань панталон. Сдерживаться почти не было сил. Он мог бы взять ее здесь и сейчас, и она была бы бессильна помешать ему. Людовик замышлял обольщение с той минуты, как узнал о безвременной кончине Себастьяна д’Олерона. Но он мужчина и овладеет Отем в первый раз среди цветов и при мягком сиянии свечей. Положит ее на подушки и будет ласкать, пока она не станет молить о милости. Он не испортит удовольствия, грубо задрав пышные юбки и овладев ею прямо в гостиной на старинном скрипучем диванчике.

Подавшись вперед, он снова наградил ее нежным поцелуем в губы и полуприкрытые веки.

– Все будет хорошо, драгоценность моя. Ты поедешь со мной в Шамбор, и мы насладимся сладостной идиллией. Открой глаза, дорогая.

Отем повиновалась, и Людовик, как всегда, поразился ее необычайным глазам. Лицо ее было серьезным, почти скорбным.

– Вам угодно сделать меня своей шлюхой, ваше величество. Неужели я так и не смогу убедить вас отказаться от этой затеи? И что будет, когда вы насытитесь? Кто женится на такой, как я? Если, разумеется, мне захочется снова выйти замуж, хотя пока и подумать об этом страшно.

– Пойми, дорогая, в том, чтобы стать королевской любовницей, нет позора, – деловито заметил Людовик. – Обычно такие женщины имеют невероятный успех. Их обожают. За ними ухаживают. Множество поклонников предлагают им руку и сердце, особенно если такие особы оказались достаточно мудры, чтобы сохранить дружбу монарха после того, как их роман закончился.

– Вы меня утешили, – сухо процедила она, выпрямляясь, и король рассмеялся.

– Мы сегодня же уедем в Шамбор, – решительно бросил он.

– Нет, – покачала головой Отем. – Я приеду завтра, как подобает дамам моего положения. В экипаже, с горничными и вещами. Кто живет в Шамборе?

– Несколько моих приятелей.

– И ни одной женщины? – поразилась она.

– Мы приехали поохотиться, моя драгоценность, – пояснил король.

Отем покачала головой:

– И теперь, когда вы загнали добычу, сир, она будет сидеть за вашим столом и выполнять обязанности хозяйки? К счастью, я привыкла к этим обязанностям в доме отца, где не было женщин, кроме матери и меня. Да, кстати, мама должна быть со мной, хотя бы для того, чтобы соблюсти приличия, сир. Если вы так упорно стараетесь затащить меня в постель, позвольте хотя бы сохранить декорум и видимость достоинства. Люди могут думать все, что угодно, но если мама будет с нами, никто не может сказать наверняка, ваша я любовница или нет.

– Это так важно для тебя, драгоценность моя? – удивился он.

– Да, ваше величество, – настаивала Отем.

– В таком случае будь по-твоему. А теперь поцелуй меня в благодарность, только приоткрой губы, чтобы я мог отсалютовать твоему шаловливому язычку своим. О, я многому могу научить тебя, дорогая. Вещам, которые твой добрый муж не считал возможным показать своей супруге. Уверен, что ты будешь прекрасной ученицей. Ты полна огня, Отем, и я с нетерпением жду, когда смогу согреться у этого огня.

Они поцеловались, и король с улыбкой вскочил.

– Я ведь изменился, верно?

– Вы были совсем мальчиком, когда мы в последний раз виделись, – пролепетала Отем. – Но вы действительно изменились, ваше величество. Вы очень красивы. Но я все же на семь лет старше, и тут ничего не исправить.

– Помнишь историю Дианы де Пуатье, первой владелицы Шенонсо? – спросил он.

Теперь настала очередь Отем улыбнуться.

– Да, ваше величество, помню. Так я стану вашей Дианой?