Околдованная

Отем облегченно вздохнула, но почти ничего не ела, несмотря на аппетитные запахи. Оглядев комнату, она вновь поразилась обстановке. Позолота, изящная лепнина, деревянные панели, обтянутые шелком! Гигантский камин охраняли рыцари в полном вооружении с опущенными вниз мечами. Тяжелые бронзовые решетки выдерживали вес толстых бревен, весело потрескивавших в камине. Торцевые стены были украшены гобеленами, на боковых висело множество картин. Пол был выложен черно-белыми мраморными плитками, под большим обеденным столом лежал чудесный турецкий ковер.

Отем похвалила ковер, и король тут же заметил:

– Когда-нибудь во Франции тоже станут ткать такие ковры, да и шелка. Я не желаю, чтобы моя страна зависела от ввоза редких и дорогих вещей. Мы и фарфор будем делать, даю слово, дорогая! Когда придет пора обставлять мой дворец в Версале, он будет наполнен чудесной мебелью и посудой, большую часть которых изготовят у нас.

– Значит, вы начали постройку дворца? – обрадовалась Отем.

– Да, – кивнул Людовик. – Придет пора, и ты непременно его увидишь.

Вечер кончился рано, поскольку король объявил, что завтра на рассвете они поедут охотиться. Гости короля лукаво переглянулись, уверенные в том, что их господина куда больше интересует ночная охота, чем дневная.

– Что ж. Трудно его осуждать, – заметил сэр де Бельвиль. – Что за красота! А кожа! И чарующие глаза! Один голубой, другой – зеленый. Ну почему королям всегда достается самое лучшее?

– Вы бесчестите госпожу маркизу, – резко бросил Монруа. – Если вы не замолчите, я вопреки всем законам вызову вас на дуэль.

Ги не шутил. Добрые чувства к Отем побудили его выступить на защиту ее чести. Она не какая-нибудь придворная шлюха! Он сам слышал, как она противилась королю!

– Ну что вы, друг мой, – урезонивал де Бельвиль. – Мы все знаем, зачем маркиза приехала в Шамбор, хотя в толк не возьму, как это король ухитрился отыскать подобную прелесть в этой глуши.

– Еще бы, ведь вы всю жизнь не выезжали из Нормандии, – откликнулся Монруа. – Откуда вам знать, что пять лет назад мадам и ее покойный муж оказали его величеству и королеве-матери огромную услугу. Как вам известно, король никогда не забывает добрых дел.

– Или ослепительной красоты, – понимающе фыркнул барон Шезфлер.

– Ради бога, господа, ведь с ней мать! – рассердился Монруа.

– По-моему, Монруа, вы тоже в нее влюблены, – ехидно бросил де Бельвиль.

– Я? Никогда, – твердо ответил Ги-Клод.

– Но вы же ухаживали за ней?

Граф де Монруа рассмеялся.

– Глупости, де Бельвиль, не будьте так наивны! А кто бы не стал ухаживать за ней, если бы подвернулась возможность? Вы и сами признаете, что она неотразима. К тому же богата, родовита и с безупречной репутацией. Я был бы глупцом, если бы не попытался добыть столь ценный приз. Нет, я не влюблен в нее, но мы друзья! Не позволю оскорбить ее шайке невежественных дураков, которые понятия не имеют, какова эта женщина на самом деле.

– В таком случае я должен извиниться, друг мой, – пошел на попятный де Бельвиль.

– Извинения приняты, – холодно ответил Ги Клод, довольный, однако, что сумел уберечь Отем от сплетников. Он, разумеется, ни на секунду не поверил, что переубедил приятелей, но теперь они хотя бы прикусят языки.

Отем пожелала матери спокойной ночи, ничем не выдав своей тревоги. Жасмин, разумеется, все понимала, но молчала. Лили и Оран помогли госпоже раздеться, и пока Оран расчесывала ей волосы, Лили выложила на кровать тончайшую шелковую сорочку. Отем отпустила горничных, вымыла лицо, руки и прополоскала рот фиалковой водой. Она пока не хотела ложиться. Страх, смешанный с нетерпением, обуревал ее. Когда же появится король?

Она стояла у окна, глядя на широкую лужайку. Лунный свет ложился на траву. Кое-где мирно паслись олени. Такое она видела только в Бель-Флере. Маркиза глубоко вздохнула, потрясенная спокойной красотой, почему-то отзывавшейся болью в сердце. Как далеки от нее дни покоя и невинности!

Сзади послышался тихий звук. Она даже не обернулась, когда голос короля произнес:

– Изумительно.

– Да, ваше величество, – согласилась она.

Он стал развязывать бледно-голубые ленты ее сорочки. Не прошло и минуты, как легкая ткань соскользнула с плеч и бесшумно легла на пол. Отем осталась обнаженная, но страх куда-то пропал, сменившись предвкушением.

– Сегодня, – начал король, – я оставлю тебя с миром. День был долгим, и ты устала, но все же позволь насладиться созерцанием твоей прелести. Мой аппетит уже разгорелся, но я понимаю, что после утомительной поездки тебе нужно отдохнуть.

– Ваше величество так добры, – отозвалась Отем, радуясь отсрочке неизбежного.

– Твои манеры, мое сокровище, безупречно изысканны, как, впрочем, все, что тебя окружает. Но, по-моему, нет ничего дурного в том, чтобы любовники звали друг друга по именам, пусть один из них и король. С глазу на глаз обращайся ко мне «Людовик», хотя, признаюсь, было бы заманчиво услышать, как в порыве страсти ты выкрикнешь «ваше величество»!

– Может, когда-нибудь так и будет, – смело ответила Отем.