Околдованные в звериных шкурах

— Надо спускаться! — решили сообща, но опасливо посмотрев вниз, призадумались. Обрыв очень высокий, прыгать, так не понятно, что там внизу… Обходить? Так обрыв тянется далеко-далеко.

— Я полечу, а потом сяду в снег. — решила Катерина.

— Сдурела? А что там под снегом? Можешь напороться на любую корягу!

— Лебедь же легче, чем человек. Степ, не злись! Мы можем тут завязнуть на месяц. И не факт, что выживем и не перегрыземся за этот месяц. Кстати, простите меня, я что-то расклеилась…

— Да и ты тоже, того… Мы погорячились оба. — мальчишкам стало неловко и страшновато за Катерину.

— Ладно, надо лететь! — Катерине как не было страшно, но выхода она видела. Она убрала в сумку лыжи, и вернулась к обрыву.

— Кать! Осторожнее! Пожалуйста! — Степан протянул ей кладенец. — Возьми, мало ли на что ты там наткнешься.

— Он у тебя должен быть! Нет, Баюн прав, у меня другое оружие. — она вздохнула, и шагнула вниз, уже в воздухе плеснули крылья и в зеленом мареве полетела лебедушка.

— Блин, самому что ли найти эту самую лебединую кувшинку? — мрачно раздумывал вслух Степан.

— А, что, кувшинка эта самая может и нас такими сделать? — заинтересовался Кир. — Лучше бы, конечно, что-то посолиднее. Сокол там, или орел…

— Может. И лучше, конечно, орлом. Но, крылья-то есть и у лебедя. Возможности опять же! Что она не опускается? Не видишь? — они всматривались в сумрачную зелень. — Вроде села.

Мальчишки маялись на краю обрыва, пока их лиц не коснулось какое-то легкое дуновение. Чуть заметное движение воздуха.

— Кир! Вроде ветер?

— Cмотри! Туман расходится!

Они с облегчением выдохнули, глядя, как внизу лихо разбегаются в разные стороны два мужичка в богатых шубах, а из-за огромного сугроба осторожно выглядывает Катерина.

Степан достал рожок и резко подул в него.

— Нет, надо же! Мы почти весь день ходили, а Волк вон уже летит! Ну и скорость!

— Я уже несколько часов летаю над вами, где Катерина? — рявкнул Волк.

— Вон, внизу! — махнул рукой Степан, на всякий случай отступая подальше от злющего Катькиного родственника.

— Какого лешего вы её отпустили? — ощерился Бурый, и нырнул вниз, лихо выхватил Катерину из сугроба и взвился в небо.

— Нас, похоже, бросили тут в наказание? — пробурчал Степан. Он сел на поваленное дерево, смахнув с него снег и вытянул ноги и только прикрыл глаза, рядом раздался знакомый рык:

— Чего это ты расслабился? Тут решил остаться? Так я запросто это устрою… — Волк был в гневе. Чуть дождался, пока Степан сядет за Киром и взмыл вверх.

— Вам что было сказано? Вы должны Катерину охранять!!! Как вы посмели её отпустить???? Не можете охранять, что вам тут делать? — Волк сбросил мальчишек в сугроб перед раскатанной уже Баюном избушкой, рычал и ярился.

— Не кричи! — Катерина сидела тут же на крылечке. — Я сама решила лететь. Мы бы месяц вокруг обходили! А ну как нарвались бы на тварей? Волк, так безопаснее было.

— Я тебя не спрашиваю! — Волк никак не мог успокоиться. Он здорово перенервничал, а когда увидел мальчишек одних, за секунду чего только не передумал!

— Волк! — с Катериной Бурый так раньше никогда не разговаривал, и она была поражена.

— Что? Я что велел? Что я велел тебе делать? Ты понимаешь, что ты была беззащитна??? Вот что бы ты делала, если бы на тебя шла тварь? — Волк оскалился, изображая монстра, и прыгнул на крыльцо, широченной грудью сбив Катерину на доски. Отскочил мгновенно. А она, перепуганная и ошеломленная, лежала на спине и глотала слезы. Потом с трудом перевернулась на бок, неловко подтянув под себя ноги, встала и молча медленно ушла в избушку.

— Волк, ну ты и дурень! Разве же можно так! — Жаруся сильно клюнула Волка между ушей. Он и сам сообразил, что перегнул палку.

— Да я что-то… Перестарался. Но, как я могу ей ещё объяснить, что так нельзя!

— Так она же не от легкомыслия, а потому что так сочла лучше. А если бы и правда твари налезли? Ты же там ей не помощник. Они сами должны оценивать, как лучше. И по-моему, сделали разумно. А ты? — Баюн качал головой.

Волк повесил голову. — Пойду, может, не очень сердится? — он обошел мальчишек и вошел в избушку. И сразу услышал, что она плачет. Очень тихо, скорее всего в подушку, чтоб не слышно.

— И что она сказала? — Кот с интересом наблюдал за Волком.

— Ничего. Я лучше пойду похожу. — Волк опустил голову и побрел по снегу к деревьям.

— Нда… Зря он так. — Баюн осмотрел правый бок, сморщился и начал вылизывать шерсть. Ратко собирался войти, глянул на Кота, но тот покачал головой и княжич вернулся на ступеньку крыльца.

Катерина поплакала, потом ещё поплакала, а потом поняла, что устала так, что сейчас уснет.

— Надо хоть лицо вытереть, вся зареванная. А то проснусь ффу какая! — она заставила себя полезть в сумку за салфетками, и наткнулась на зеркальце, а так как думала о Волке, с обидой, с раздражением, но всё равно о нем, зеркальце его и показало. Катерина глянула, как он бредет по снегу, как опущена голова и хвост, и вспомнила, как смотрела ему вслед, когда он уходил со стаей. И обида и раздражение куда-то ушли.