Околдованные в звериных шкурах

— Нет, я её понял. И сделаю, как она скажет. — Бурый с трудом поднял голову.

Ни Степан, ни Сивка так и не сумели разобрать, почему вдруг Волк решил остаться в стае, а на вопрос Степана, на сколько он остается, Волк ответил:

— Навсегда, — и это слово так резануло Катерину по сердцу, что стало больно, даже дышать трудно.

Она низко, до земли поклонилась Волку, который тоже склонил голову перед ней и побежал к стае.

А Баюн внезапно прищурился и стремительно поменял планы. — Как мы доедем, если остались без ездового Волка? — он не заметил, как дернулась Катерина от слова «ездовой». — Мы дождемся Воронко. Я ему сейчас пошлю вызов. Нет, Катюша, я сам.

Почему Катерине нельзя было вызвать коня самой, она не задумалась. Как не и подумала отгородить от Кота свои мысли. Ей просто было так больно, что она потихоньку ушла на берег заснеженной реки, и смотрела, как стая собирается в дорогу.

— А! Вот это мне уже понятнее! — Коту не получалось подслушать Катины мысли полностью, их заливал поток боли и вины. Но и то, что он уловил, прояснило ситуацию. Он потихоньку отправился побеседовать с Варной и Серым. Они и сами ничего не поняли, и уже было обиделись на Катю, за Бурого, мол как она могла его так прогнать!

— Она только что не воет сама! К ней подходила одна из ваших, и судя по всему, внушила, что Бурый ей предназначен, а Катерина мешает ему жить, заставляет её сопровождать! А так бы он давно женился и волчат завёл! И что Катя должна его прогнать, чтобы он смог остаться в стае!

Тут Варна и Серый переглянулись так понимающе, что Баюн полностью убедился в своей правоте!

— Беляна! — Варна прорычала это имя с гневом! — Она белая, как Вьюга, и решила, что может Бурому жену заменить! Дуррра, она рядом с Вьюгой была бы как пыль под лапами рядом с волчицей! Да сын погибнет с тоски за месяц! — она покосилась на заснеженную поляну, где неподвижно сидел Бурый, тупо глядя в снег, а вокруг вилась почти неразличимая в снегу волчица. — Вон, уже круги около него наматывает!

— Вот только как теперь это исправить? — Серый призадумался.

— Надо немного времени. Пару дней. Они остынут, поймут как им друг без друга плохо, глядишь, и смогут поговорить спокойно. Они действительно стали братом и сестрой! Я-то уж вижу! — хмыкнула Варна. — К тому же Бурый без неё с собой и не справится. Сделаем так, мы перейдем реку, и пойдем по одной стороне, а вы по другой. Через день встретимся.

И Серый и Баюн полностью одобрили этот план, и заговорщики разошлись в разные стороны.

— Кот, а Кот, а чего мы не взлетаем? — Степан замерз, и не понимал, чего они медлят.

— Да Воронко задерживается. Придется, подождать день-два. Катюшенька, ты как? Подождешь?

— А? Ты что-то спросил? — Катерина, бледная, расстроенная, услышала только, что Кот упомянул её имя.

— Мы пару дней тут побудем!

— Ага. — Кате было всё равно.

— Да что с тобой? — Степан дернул её за рукав, а когда девчонка на него подняла глаза, даже отступил на шаг. — Кать, ты заболела? Тебе плохо? Может, Волк обидел?

— Нет, что ты! Это я его обидела! Извини, я лучше пойду, похожу. — Катя опять отошла к реке.

— Баюн, а что происходит? А? — Сивка говорил не часто, но уж если спрашивал, то лучше было его не игнорировать.

— Да так, кое-что, но я думаю, что мы справимся! И Волк вернется. Только Катерине не говорите пока. Нам надо тут остаться. Пока. И медленно двигаться вдоль реки. Плааавно. Вроде ждем Воронка.

— Мы не замерзнем? — Степан поежился.

— А деревянный шар на что? Избушка же с собой! Какой я молодец предусмотрительный! — Кот довольно себя похвалил!

— Ладно, тогда ты, может, объяснишь…

Катерина не могла смотреть на Бурого, который не оглядываясь шел с Варной во главе стаи. И отвести взгляд не могла.

— Вот видишь, всё верно! Он даже не оборачивается, и идет во главе. Он нужен своим, а они нужны ему. И волчица белая рядом. Как же быстро она… И хорошо и правильно, чего ты плачешь-то дура! — она яростно терла щеки, но не успевала за слезами. — Эгоистка, паразитка просто какая-то! Он там на своем месте, а я должна сама… Братец, ты только осторожнее. Прошу тебя, чтобы только тебе хорошо было! — Катерина уже ничего не различала из-за слез.

Стая растянулась на всю реку, и когда Вьюга и Бурый уже взобрались на противоположный берег, Катя быстро нырнула за сугроб, боясь, что Бурый оглянется и увидит её, запнулась о ветки засыпанного снегом куста, съехала к самому льду, и только села, отряхиваясь и вытирая лицо, как услышала тонкий и отчаянный крик.