Околдовать и удержать, или Какими бывают женщины

– Ты сказал, Джон должен на мне жениться, а как я этого добьюсь – не имеет значения.

– Имеет. Если будешь с первой секунды раздвигать ноги, да ещё и на капоте машины, никто никогда на тебе не женится.

– Я тебя не просила за мной тащиться. Ходишь, как хвост. Я не могу окрутить Джона под твоим чутким руководством.

– А я, между прочим, тебе жизнь спас. Если бы ты сейчас ему дала, он бы завтра сделал ноги, и мне ничего не осталось бы, как от тебя просто избавиться. Толку от тебя больше никакого. Только лишняя свидетельница.

– Спасибо тебе, дорогой Борис, что ты подарил мне жизнь, – язвительно заметила я. – Но была бы больше признательна, если бы в следующий раз ты не лез в мои отношения с Джоном. Мы сами разберёмся, когда и что нам лучше делать.

Я не могла не заметить, как от моих слов дёрнулся Буран. Ему было крайне неприятно слушать меня.

– Всегда знал, что все бабы шлюхи, – буркнул он. – Обычные продажные твари. Ты так нацеловалась, что у тебя губы опухли.

– Мне понравилось. Джон очень хорошо целуется.

Буран чуть не потерял управление, но вовремя вывернул руль и вернулся на полосу. Я испуганно вскрикнула.

– Обалдел?! Что с тобой? Ты так на всё реагируешь… Я вообще больше с тобой разговаривать не буду.

Дальше мы ехали молча. У дома Буран припарковал автомобиль, выключил мотор и полез ко мне с поцелуями. Я тут же отпихнула его, покрутила пальцем у виска.

– Совсем с ума спрыгнул? Точно! Влюбился и к Джону меня приревновал.

– Ты не в моём вкусе, – процедил сквозь зубы Буран и вышел из машины.

– Я заметила, – улыбнулась я.

Глава 20

Я закрыла за собой дверь своей комнаты, решив поспать хотя бы пару часиков, и вырубилась моментально, как только голова коснулась подушки. Мне снился Джон, Австралия, ранчо, его особняк, огромная спальня со старинной кроватью. Джон осторожно меня раздевал, а я задыхалась от возбуждения. А потом у нас был умопомрачительный секс. Настолько шальной и смелый, что даже когда мы просто лежали рядом, у меня было ощущение, что естество Джона находится всё ещё внутри меня. И от этого я просто сходила с ума и испытывала самую невероятную гамму чувств. Губы Джона, такие горячие и влажные, впивались в каждую клеточку моего тела. Я кричала от удовольствия и напоминала оголённый нерв…

Я проснулась от страшного шума. Потёрла глаза и уставилась на разъярённого Бурана, который снова вышиб дверь моей комнаты. Я всё ещё пребывала в воспоминаниях о тех прекрасных минутах, которые дарил мне Джон, и не могла понять, что происходит. Где-то там, в закоулках памяти, остались его глаза, руки, губы… Боже, как я не хотела просыпаться… Как я хотела остаться в упоительном сне… Ну, что опять произошло? Что Буран предъявит мне на этот раз?

Не успела я опомниться, как он подскочил к кровати, схватил меня за плечи и принялся зверски трясти. Одеяло моментально слетело. Я сидела перед ним с обнажённой грудью, в одних тоненьких трусиках, и пыталась понять, что ему нужно.

– Прекрати! У меня голова болит!

– Ух, какие мы нежные! У неё голова болит! Сука, где деньги?!

– Какие деньги?

Буран отпустил меня, наконец уставился на мою грудь.

– Сиськи прикрой. На меня твои приёмчики не действуют!

– Какие приёмчики? Ты ворвался, стал трясти меня, как грушу, ревёшь, как дикий бизон! Я, по-твоему, должна в одежде спать? Мне, между прочим, классный сон снился, а ты разбудил и, как всегда, всё испортил. Дверь зачем вышиб? Мог постучать, я бы сама открыла. Я же не сумасшедшая тебя не впускать, последствия знаю. Борь, что случилось-то? Сон страшный приснился? Чего ты влетел ко мне как помешанный?

– Прекрати болтать. Я задаю конкретный вопрос: где деньги?

– Боря, какие деньги? Ты можешь объяснить?

– Те, что твой муж стащил у Олега.

Меня бросило в жар.

– Не понимаю, о чём ты.

– Собирайся. Сейчас проведу очную ставку.

– Может быть, ты всё-таки отвернёшься? – спросила я с дрожью в голосе.

– Что я там не видел? – усмехнулся Буран.

Я встала, быстро оделась, поправила растрёпанные волосы. Буран схватил меня за руку и потащил за собой. Я попыталась вырваться, но он держал меня крепко и больно.

– Пусти. Я сама пойду. У меня синяк на руке будет, а мне сегодня в четыре часа нужно встречаться с Джоном. Что он подумает, когда увидит у меня синяки?

– Мне плевать, что подумает Джон, – пробурчал Буран и распахнул дверь в большую гостиную.

В гостиной в кресле сидел Олег. Он был ужасно худой, бледный и выглядел как покойник, даже в дорогом костюме. Я сразу поняла, что его куда-то возили. Сняли с цепи, привели в божеский вид, одели в костюм, помазали ссадины тональным кремом, припудрили пудрой, имитирующей загар, но его вид всё равно был кошмарным.

Меня усадили в соседнее кресло. Олег посмотрел на меня так, что мне стало не хватать воздуха. Похоже, случится что-то страшное.

– Можете поздороваться, – ухмыльнулся Буран, сев напротив нас.

– Здравствуй, Олег. – Я понимала, что в данной ситуации улыбаться глупо, поэтому только нервно дёрнула кончиками губ. Получилось, что-то вроде нервного тика.

– Да пошла ты, – Олег и сплюнул на пол.