Окольцованные

Хозяин-то Алешин бригадиром в колхозе работал. Он и на работе житья колхозникам не давал. Как придет с утра, так орать начинает, то ему не то, это ему не то. До того распалится бедный, что белый весь сделается. Ему уж не перечили, привыкли. Конечно,  в добром колхозе его давно бы с бригадиров сняли, а уж в этом…

 Говорили, что он всю жизнь такой бешеный. Никого не слушает, все по-своему делает, будто один на свете живет. А уж себя любил… сядет бывало в курилке, и начнет про себя рассказывать. Как он в армии служил, да все ему подчинялись, самым лучшим солдатом был, даже от генерала грамоту получал. Ну а в колхозе он конечно лучше всех все знал, лез везде, указывал всем. В политике все понимал. Иногда до того договорится, что кажись, посади его президентом и сразу жизнь направится. А президентом он часто себя представлял. Сядет важно и начинает говорить…. Он бы всех богатых под корень извел, всех политиков сослал на Магадан, ну а у колхозников опять бы паспорта отобрал. Нечего им в городе делать, пусть в навозе ковыряются. Всех певцов – в Сибирь, пусть там поют на морозе. Военную дисциплину ввел бы в стране. Всех бы к ногтю прижал. Ходили бы, да оглядывались по сторонам. Но… бодливой корове Бог рога не дал.

Живет Алеша в деревне, работает и все бы ничего,  да опять цены на все подниматься стали. Хозяин сильно беситься начал. На всех зверем поглядывает, будто виноваты они. А люди терпят, а что делать – привыкли.

Раз принес хозяин домой газету. Давай читать ее громким голосом. Читает, да через слово матерится. Так никто ничего и не понял. Только прочитал он газету, сразу бросил ее на пол и давай топтать. Топчет и приговаривает: «Сволочи, сволочи!» На другой день он калитку, что со двора ведет, пинать начал. До того допинал, что с петель слетела. Потом Алеше навешивать заново пришлось. К вечеру бригадира оттащили от сторожа,  совсем забивал бедного. Домой-то пришел вроде спокойный, а все равно семья опасалась.

Среди ночи хозяин вышел на двор. Алеша забеспокоился, что-то нет его долго. Вышел на крыльцо – нет мужика. Глядь, а калитка открыта. Знать на улицу убежал. Алеша за ним. Бегал, бегал, нет его нигде.

Утром уж узнали: решил бригадир порядок навести, да и сунулся к молодежи, а те гуляли в аккурат. Заскочил он к ним и как обычно давай орать. Слово за слово, драка и разгорелась. Ну и кончили мужика. Пострадал за злость свою нетерпежную.

Опять Алеша в пути, идет по лесам и полям. Идет и думу думает.

– О сколько злости было в этом человеке. Никого вокруг себя и не видел. А в себя-то и посмотреть боялся. Пусто там было, пусто. Нет ничего, одна злоба. А пустого ничего и не родится, ни любви, ни добра, ничего. Вот и мучится такой человек,  и других мучает. Не верит он ни во что и, прежде всего в себя не верит,  вот от безверия и получаются такие…

                ***

Михаил проснулся и не сразу понял, где находится. Комната, обставленная старомодной мебелью, половики на полу, на тумбочке старый цветной телевизор. Да он же у брата в гостях. А где же бухгалтера?

Из кухни слышался голос Натальи, она за что-то ругала Коляна. Вот он и сам заглянул в комнату. Увидел, что Миша проснулся и заговорчески подмигнул. Они вышли во двор. Небольшой морозец градусов пятнадцать приятно холодил кожу.

– Ну что, Миш, опохмелимся?

– Коля, хорош! Определиться надо. Ты вот мне скажи, что случилось? Что, действительно в деревне ни связи, ни электричества нет? И выехать нельзя?

– Ну конечно.

– Тогда, братан, подожди. Надо оглядеться и потом, что-нибудь придумать.

– А что придумать?

– Ты знаешь, я последние годы по-другому на жизнь смотрю. Самое главное в жизни, что?

– Что?

– Деньги, братан.  Деньги – это все! Только их заработать нужно. Вот подожди, я до обеда осмотрюсь, и что-нибудь придумаю. Надо спешить пока меня не опередили.

Наталья удивленно смотрела на мужчин. После трехдневной пьянки братья впервые выглядели серьезными и задумчивыми. Не стали даже опохмеляться.

К обеду Миша придумал. Он собрал небольшое совещание. Наталья по такому поводу постелила новую скатерть на стол и сидела, подперев, подбородок руками. Колян сидел, опустив руки на колени, и немного сутулился.

– Так! – Миша оглянулся на дверь, закрыта ли, – Вы знаете, что в деревне все пьют…

– Опять про водку, – вздохнула Наталья.

– Так вот. Ближе к делу. Мы скупаем всю водку, весь спирт и все вино, и даже самогон. У меня денег хватит. Потом поднимаем цены и получаем прибыль.

Наталья с Коляном недоверчиво переглянулись.

– Не усмехайтесь, все просчитано.… Вот вам, нужен новый импортный телевизор? А тебе, Наталья, шуба не нужна? И на Урал тебе, Коля, хватит.

Коля с Натальей сидели оглушенные. Они никогда не занимались коммерцией, и откровенно говоря, побаивались. Да, что еще соседи скажут.

– Не боись! Я все беру на себя. Все сделаю по закону. Если, что – валите все на меня.

Михаил раскрыл мужскую сумочку и начал выкладывать деньги. Вскоре на столе красовалась целая куча рублей и долларов.

– Вот видите! Так, что все получится. Сейчас мы с Коляном пойдем к участковому, а ты Наталья никому ни слова.